— Вещь можно надежно спрятать. Я начинаю приходить к выводу, что сейчас ничего нельзя исключать. Кроме того, если бы ты лучше знала моего напарника, то поняла бы: с ним спорить бесполезно.
Коста взглянул на Эмили, пытаясь вспомнить, что обещал сделать для нее.
— Ты забыл, верно? — спросила она улыбаясь.
Ник пытался выудить из памяти утренний разговор с американкой, после которого произошло так много разных событий.
— Я обещал тебе проверить пару имен.
Эмили взяла сумку с ноутбуком.
— Все в порядке. Я следила за новостями. Знаю, что у тебя выдался непростой денек.
Коста сомневался в том, что Эмили имеет достаточно сведений о случившемся сегодня. Провел ее в гостиную и стал наблюдать за тем, как девушка устанавливает свое оборудование на кофейном столике перед низким диваном.
— Сделать тебе кофе? — спросил он?
— Я бы выпила чего-нибудь, — отвечала она, бросив черную куртку на спинку дивана. — У тебя ведь есть вино?
— Вино, — вздохнул Коста, думая о том, как долго он еще сможет бороться со сном. Потом прошел на кухню, открыл запотевшую бутылку совиньона и взял два бокала. Крепкий горный виноград неплохо бьет по голове. Выпив вина, он, наверное, еще некоторое время продержится, а потом окончательно вырубится.
Эмили, напротив, казалась оживленной, даже слишком, на его вкус. Она намеренно и весьма откровенно пыталась снять ту маску, в которой предстала перед ним два дня назад в Пантеоне. Чем настойчивее Липман старался выдавить ее из расследования, тем усерднее она стремилась обрести себя. Приятно видеть такое превращение, однако ее возбуждение начинало беспокоить Косту.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Эмили. — У тебя усталый вид.
— Ничего, выживу. Ты говоришь, что знаешь о случившемся сегодня?
Она пожала плечами:
— Я ознакомилась с новостями в Интернете. Липман не сообщает мне никакой информации. Слышала, что убита какая-то женщина и вам удалось установить, где произошло преступление.
Нахлынули свежие воспоминания: голова, диким образом падающая со стула на фоне кричащего с экрана Джона Уэйна.
— О да.
Голубые глаза смотрели на Ника.
— Ты уверен, что с тобой все нормально?
— На все сто. — Он не хотел посвящать Эмили в подробности. Она еще к этому не готова. — Дело, однако, оказалось довольно странным. Пока не хочу о нем распространяться.
Эмили открыла компьютер, осмотрела комнату в поисках розетки, подключила систему. Потом вернулась на диван, приглашая Косту сесть рядом.
— Странное… Интересно. Мне кажется, наш человек привержен одной линии.
— Ты начинаешь понимать его?
— Сегодня утром я сообщила тебе его имя. А теперь у меня есть чертовски забавное повествование. Предполагалось, что там будет хеппи-энд с вручением орденов героям, полная победа, то, что мы называем «закрытием дела».
Ник Коста отхлебнул вина из бокала, попытался прогнать усталость и присел на подушки рядом с Эмили.
Она нажала на клавишу, и на экране появилось изображение.
— Это фотокопии документов, которые я нашла в посольстве. Липман может не замечать меня, сколько ему угодно, однако нашелся один человек, и он помог мне проникнуть в запретные сферы.
— Фотокопии, — повторил Коста.
— Ну да. С меня бы шкуру сняли, если бы узнали об этом.
Он вздохнул, пошел на кухню и вернулся с блюдцем арахиса.
Эмили Дикон искоса взглянула на орешки.
— Вы, итальянцы, умеете обращаться с женщинами.
— Верно. И когда-нибудь я продемонстрирую тебе мое умение. Итак, ты воруешь информацию в посольстве?
Узкие брови поднялись.
— Мне казалось, ты хотел этого. Кроме того, материал секретный, Ник. Ты будешь слушать меня или нет?
Он поднял бокал.
— Говорите, агент Дикон. Я не усну, пока вы не закончите рассказ.
— Тебе все равно не удастся уснуть, — уверенно ответила Эмили. — История началась в 1990 году перед началом Войны в Заливе. Мы тогда были еще детьми. Ты помнишь эти события?
— В какой-то степени. Мой старик в то время стал депутатом парламента от коммунистической партии. Помню, как он жег американский флаг возле вашего посольства.
Эмили уставилась на него:
— Ты шутишь?
— Вовсе нет. Он взял меня с собой. У нас необычная семья.
— Не могу поверить, — призналась она. — Так ты помнишь войну лучше меня, потому что на два года старше. Что ж, на войне как на войне. Обе воюющие стороны, разумеется, нуждаются в разведывательных данных. Они требуются им задолго до начала военных действий. Итак, на территорию потенциального врага засылаются разведчики для проведения рекогносцировки и налаживания связей с иракской оппозицией. Создается команда, состоящая в основном из американцев. В нее могут также входить несколько иракцев, которые хорошо знают местную обстановку. Формируется группа здесь, в Риме. Не спрашивай меня, откуда мне это стало известно. Просто знаю, и все. Они, понятно, не хотят, чтобы об их деятельности было известно кому-то, кроме узкого круга посвященных.
Коста не очень хорошо разбирался в военных делах. Покойный отец любил разглагольствовать о роли армии в обществе. Он постоянно намекал на то, что война является остаточным явлением, унаследованным человечеством от совершенно другой эры развития общества. Считал, что это пережиток, который вскоре исчезнет. Марко Коста не дожил до тех времен, когда мог бы убедиться в ошибочности своих предположений.
— Хороший рассказ, — заметил Коста.
— Нет, Ник, — твердо опровергла его Эмили, — я говорю чистую правду. Человек, которого мы ищем, являлся руководителем группы по военной линии. Уильям Ф. Каспар. В каком-то смысле преступления, творимые им сейчас, обусловлены его прошлым. — Она умолкла. — Не возражаешь, если я закурю?
Вопрос удивил его.
— Ты куришь?
— Иногда. Время от времени у меня также появляются любовники. Ты шокирован? С чего бы это? Разве мы в монастыре?
— Не совсем так, — ответил он. — Только никто не должен курить здесь. Если тебе нужно выкурить сигарету, выйди на улицу.
Эмили посмотрела на дверь.
— Позже, — добавил он. — Пожалуйста.
Ник задумался о ее словах. Любой военной кампании предшествует секретная операция. Но ведь речь идет о делах, происходивших за многие годы до серии убийств.
— С тех пор прошло много времени, Эмили.
Она энергично закачала головой:
— О нет. Так могут думать лишь молодые люди. Тем же, кто участвовал в конфликте, кажется, что все случилось только вчера. Разве тебе не приходилось разговаривать со старыми солдатами? Они до конца жизни ни на минуту не забывают о войне. Эти события становятся для них самыми главными.
