– Нет, – покачал головой профессор. – Если люди совершали это в указанный срок, их обычно принимали обратно в лоно церкви. Правда, раскаявшийся был обязан назвать имена других еретиков, не пожелавших назваться.
– Значит, можно предположить, что убийца, – Юлий нахмурился, не веря в свою догадку, – предупреждая свои жертвы заранее… давал им шанс?
– Вполне может быть, – развел руками Александр Борисович, отчего сигара начертила в воздухе дымом синий полукруг.
Данила вытащил колоду карт и принялся за отработку новой манипуляции.
Некоторое время все молчали, переваривая слова, сказанные профессором.
«Предварительный звонок!» Юлий почувствовал прилив энергии. «Он будет звонить своей будущей жертве. На этом можно сыграть».
Первым нарушил молчание Богдан:
– А почему они не сознались, как вы думаете?
– А кто в наши дни воспримет такие заявления всерьез?
Профессор посмотрел на Богдана поверх очков.
– Да и как каяться? Выйти на улицу и кричать: «Я обманываю людей, заставляю их рисковать своими бессмертными душами!»
Данила криво усмехнулся:
– Но в этом случае они могли остаться в живых.
Юлий кинул быстрый взгляд на иллюзиониста и тут же повернулся к профессору:
– У меня еще один вопрос. Та надпись – «Справедливость восстановлена» – откуда она?
– Вообще-то, данную надпись мог написать любой человек, владеющий латынью. Но в связи с инквизицией…
Профессор поднялся из кресла и, подойдя к шкафу, достал толстую и даже на вид очень старую книгу в матерчатой серой обложке.
– Здесь на немецком, но я вам не для чтения.
Данила почувствовал, как по его спине пробежала капля пота. Он узнал эту книгу. И меньше всего ему хотелось, чтобы профессор ее открывал.
– Сейчас… – Александр Борисович, бережно пролистав несколько страниц, заполненных готическим шрифтом, положил книгу перед старшим лейтенантом уголовного розыска.
– Видите? Это хоругвь испанской инквизиции. Созданная в 1478 году, она просуществовала вплоть до 1834 года.
На рисунке был изображен крест, сбитый из грубо обработанных бревен. С левой стороны росло молоденькое деревце, справа был меч.
Профессор перевернул страницу и, не глядя в нее, полагаясь на свою память, сказал:
– А это процессия инквизиторов и жертв, идущая на аутодафе.
Юлий с Богданом склонились над средневековым рисунком: готическая площадь, вереница монахов в длинных одеяниях и идущие под конвоем стражников испуганные люди.
– А это 30 июня 1680 года, Мадрид, аутодафе в присутствии короля Карла Второго и его юной невесты. Тогда заживо или символично был сожжен пятьдесят один человек. А вот пытки…
– Это все очень интересно, – сказал Юлий, – но если вы мне объясните…
– Сейчас поймете. На следующей странице изображен Конрад Магдебургский, один из самых безжалостных инквизиторов. Там изображено сожжение нескольких ведьм в Германии. Именно под этим рисунком и есть ваша надпись.
Зацепин перевернул страницу. Затем еще одну.
– Я не вижу.
Профессор с недовольным видом поднял свое грузное тело и взял книгу в свои руки.
– Дайте сюда. Та-ак… Ян Гус, богемский священник-реформатор… Масон Джон Густон…
Он пролистал еще пару страниц.
– Ничего не понимаю. Неужели я перепутал? Именно здесь была эта гравюра.
Александр Борисович растерянно положил книгу на стол.
– Может, в другой книге? – немного напряженно спросил иллюзионист.
– Да нет же. У меня еще один экземпляр есть.
Профессор вытащил из шкафа следующий том и, быстро найдя нужную страницу, торжествующе ткнул пальцем в рисунок:
– Что я вам говорил?
Посмотрев, все убедились в соответствии рисунка описанию профессора.
– Наверное, все-таки перепутали, – сказал Богдан.
Данила немного расслабился.
– Да тут страница вырвана! – Юлий, снова взявший в руки первую книгу, показал всем номер страницы. – Сто вторая, а затем сразу идет сто пятая.
– Действительно. – Профессор даже приподнял очки.
Зацепин внимательно посмотрел на профессора:
– Кому вы давали читать эту книгу?
– Никому.
Юлий недоверчиво нахмурился.
– У меня не общественная библиотека, – недовольно сказал профессор. – Да и кто такие книги сейчас читает? Это ведь не любовный роман.
– Может – раньше давали? – Зацепин встрепенулся, словно гончая, почувствовал след.
– Раньше?
– Но кто-то же вырвал страницу. И именно с надписью, которую оставляет убийца.
При слове «убийца» иллюзионист похолодел. Карты выскользнули из его рук, и только благодаря мгновенной реакции их удалось подхватить у самого пола. Он знал, куда делась исчезнувшая страница. Но не мог предположить, что эта тайна выплывет через столько лет.
* * *
– Знаешь, сколько такая стоит? – с чувством превосходства спросил Борька. – У отца все такие.
– Ты читал хоть одну? – презрительно скривился Данила, и Холодовский сконфуженно замолчал. Книг он читал немного.
Данила взял в руки увесистый том, пролистал пару страниц, написанных чужим языком, и остановился на картинках.
– Смотри, Толстый.
Борька склонился над книгой.
– Ух ты, неужто и правда людей сжигали?
– Инквизиция сжигала, – авторитетно сказал Данила. – Колдунов разных, ведьм…
– А в школе говорят, что никакого колдовства нет.
– Конечно нет. Только тогда этого не знали.
В прихожей послышались шаги.
– Ставь на место, – испугался Борька. – Отец не любит, когда книги без спроса берут.
– Да ладно, – отмахнулся Данила, – он мне все время дает что-то читать.
Борька потянул книгу, но не удержал ее в своих руках, и она шлепнулась на пол. В руке Данилы остался вырванный листок. Борька побледнел.
– Что теперь будет…
Данила подхватил с пола книгу и поставил ее на место обратно в шкаф. Листок он сунул за пазуху.
– Тш-ш, потом вклеим.
В комнату зашел Александр Борисович…
* * *
– Данила… Данила!
– Да, Александр Борисович?
– Ты о чем задумался?
– Да так…
Богдан осторожно закрыл книгу.
