Я остолбенела.
— Да. — Он подтянул коляску и перебрался в нее. — Ты опечалена? Впрочем, опечалена. Совокупления из сострадания не удовлетворяют, правда?
Большего удара он не мог мне нанести.
— Это гнусно, — выдавила я.
— Я чувствую себя гнусно.
Джесси отъехал назад, развернулся и направился к двери. Я пошла следом и положила ему руку на плечо:
— Не будь ослом.
— Я не проект, Эван, и иметь на меня какие-то виды бесполезно.
Он остановился и поднял взгляд на меня. Лицо выражало гнев и отчаяние.
— Пока.
Я промолчала.
— Нет. Не получится. Никакого «пока» нет. Я не могу быть с тобой. Прощай.
И он уехал.
Глава 27
Два дня я провела как в тумане. Наконец заработало сознание. Заработало оно благодаря портнихе.
— Мисс Делани, — сказала она по телефону, — вы пропустили примерку. Если вы хотите, чтобы платье было готово к свадьбе, зайдите ко мне, пожалуйста.
— Да, — ответила я запинаясь. — Нет, дело в том, что я не знаю… Я перезвоню вам попозже.
Сообщить, что никакой свадьбы не будет, у меня не хватило духу.
Два дня я размышляла о том, каким образом сумела лишиться доверия Джесси.
После того как он стал калекой, именно я относилась к нему как к нормальному человеку. Именно я не льстила ему, не опекала его и не давала ему спуска за дурное поведение. Он сам мне это говорил. А потом, оказывается, я дала ему понять, что он для меня всего лишь калека. Что я испытываю к нему не любовь, а сострадание. Я унизила его, я плюнула ему в душу.
Меня всю передернуло. Неужели я так и поступила? Неужели я считаю себя святой из-за того, что не бросила его в беде? Бред.
Я взглянула на фотографию, стоящую на каминной полке. На озорную улыбку, на лицо, освещенное солнцем. Бог мой, как же я любила Джесси! Я не могла потерять его. Я должна во что бы то ни стало вернуть себе его доверие. Будучи оптимисткой, я не сомневалась, что добьюсь своего. И будучи все той же оптимисткой, я понимала, что дела хуже некуда.
Направляясь к зданию суда, я напустила на себя вид всезнающего юриста. День благоухал. На небе — ни облачка. Сады на противоположной стороне улицы утопали в зелени, туристы любовались пейзажами. Мне предстояла деловая встреча. Поскольку моя голова была забита самыми разными мыслями, я думала двусложными словами. Улицу я пересекла как лунатик.
Естественно, я не обратила внимания на автомобиль, затормозивший чуть впереди меня. Водитель посигналил. Я подняла глаза. Из белого «ягуара» вышла Мери Васкес Дайамонд.
— Эй, ты, — сказала она и поманила меня пальцем.
Я оглянулась.
Момент, который она выбрала для того, чтобы уязвить меня, был далеко не самый удачный.
У Мери было такое выражение лица, словно она наглоталась острых булавок. Костлявые загорелые ноги обуты в туфли-шпильки, отчего походке не хватало легкости. Вообще вся она была похожа на коктейльную трубочку.
— Ты оклеветала меня, — заявила Мери.
— Кто про что, а вшивый про баню, — парировала я.
— Пошла вторая секунда, как ты в нокдауне. Я добавляю это выражение в исковое заявление.
Она поправила ремешок сумочки, висевшей на плече. На сумочке была аппликация с фотографией ее чихуахуа.
— У тебя неверное представление о гражданском законодательстве, — сказала я. — Во-первых, диффамация, высказанная вслух, — это злословие, а не клевета. Во-вторых, поговорка основанием для подачи иска не является. В-третьих, убери свою задницу с глаз моих долой.
И я прошла мимо.
— Ты сказала Кенни Руденски, что я шлюха, — кинула Мери мне в спину.
— Ничего подобного, — ответила я, едва повернув голову.
Ей пришлось двинуться за мной.
— Ты расспрашивала его о моей интимной жизни. Ты исподволь внушала ему, что я неверна мужу и что я вышла замуж из-за денег.
— Нет. Я этого не говорила. Это сказал Кенни.
— Ты вынудила его так сказать. Ты репортер. Я тебя знаю.
Я развернулась на сто восемьдесят градусов.
— Где Франклин Брэнд? Отсиживается у тебя дома?
Она попятилась:
— Ничего подобного. С какой стати?
— Ты была с ним в тот вечер, когда он совершил наезд и удрал с места преступления. Ты сидела в машине, когда он сбил Джесси и Исаака. Ты выдала его копам.
У нее сморщилось лицо.
— Так это ты прислала Колу фотографии, да? Ты оставила конверт у наших ворот?
«Эх ты, дите малое!» — подумала я.
— Какие фотографии? Где ты с Франклином Брэндом? В тот день, когда был совершен наезд?
— Только попробуй опубликовать эти снимки! Я рассчитаюсь с тобой по полной программе.
На меня снизошло озарение.
— Значит, все это правда. Ты выдала полиции Брэнда, потому что он убил твою сестру. Ты не могла допустить того, что второе убийство сойдет ему с рук.
Руки Мери покрывались гусиной кожей, плечи задрожали. Из сумочки высунулась собачья мордочка. Чихуахуа залаяла на меня, скаля зубы и яростно вращая зрачками. В ответ раздался лай из «ягуара». Я посмотрела через плечо Мери и увидела на переднем и заднем сиденьях двух доберманов.
— Я понимаю, тяжело вспоминать о гибели сестры, — сказала я. — Но может быть, ты найдешь в себе силы подумать об Адаме Сандовале, который потерял при схожих обстоятельствах брата?
— Не впутывай в это дело Кенни.
Я на секунду удивилась нелогичности Мери.
— Он не имеет к делам Брэнда никакого отношения. Упоминание его имени в связи со всем этим ничего не даст.
— Я не…
— Ссылаться на Кенни — это неописуемая низость. Ты омерзительна.
Мне показалось, что она окончательно потеряла нить разговора.
Собаки продолжали лаять. Я внимательнее посмотрела на Мери и увидела в ее глазах настоящую боль. Мне стало стыдно.
— Миссис Дайамонд, если я перешла границы, извините меня. О дорожно-транспортном происшествии и о вашей сестре мне рассказал Кенни. Я…
— Ему было всего шестнадцать лет. Он испугался. Сравнивать его поступок с преступлением Брэнда просто глупо.
— Кенни был в машине вместе с вашей сестрой? — догадалась я. У Мери скривились губы. — Кенни сидел за рулем?
