осадили, а не меня. Мне всё равно. Живите, как хотите. Ваша жизнь меня больше не касается. Но отцовское наследство вы удерживать не имеете права. Я благодарен вам, матушка, за то, что сохранили нашу реликвию. Серьёзно, очень благодарен. Могу представить, как тяжело вам было противостоять давлению Сергея. Но вы выполнили свою роль, пришло время передать имущество законному наследнику.
— Ты не понимаешь, чего хочешь, — мать не уступала. — Где ты будешь хранить куб? В общежитии? Да и зачем, если он и так в надёжном месте?
— Где именно он находится?
— Он у моей сестры, тёти Натальи. Они с мужем согласились присмотреть за кубом и хранят его уже много лет.
— Я могу сам за ним заехать.
— Нет, Вячеслав, тебе негде его хранить. Пусть лежит у неё. Я ей доверяю, там он останется в целости и сохранности столько, сколько потребуется.
— Матушка, я разберусь сам, где будет храниться моя вещь.
— Но Вячеслав, одумайся! Он тебе не нужен. Или ты его хочешь продать? Но это ведь наша семейная реликвия, память о твоём деде!
— Артефакт должен приносить пользу точно так же, как принёс её деду. Нечего ему без дела пылиться. Называйте адрес тёти Натальи, и я съезжу за ним. Всё равно ведь узнаю, где она живёт.
Мать опять замолчала, теперь уже надолго, а потом остановилась и повернулась ко мне.
— Хорошо, Вячеслав. Если так настаиваешь… Мне больно расставаться с кубом, поскольку он напоминает мне о твоём отце. Я бы не хотела, чтобы ты продал его или потерял. Это очень дорогая вещь, и в школе на него могут позариться. В таких школах за порядком не следят, там творится полный произвол. Поэтому я тебя умоляю, не позволь никому завладеть нашей реликвией.
— Обещаю, никто кубом не завладеет.
— И ещё. Ты знаешь, что закон обязывает владельцев кубов перехода регистрироваться в министерстве артефакторики? Так вот, наш куб очень старый, он создан ещё в те времена, когда такого закона не было. Он не имеет серийного номера. Твой отец долго не хотел регистрировать его, потом всё же собрался, но не успел, и я не стала, поскольку пользоваться им не намерена. Но тебе надо обязательно зарегистрировать его. Обратись в отдел артефакторики, там на куб набьют серийный номер и закрепят за тобой. В случае кражи это поможет найти его.
— Хорошо, я зарегистрирую куб.
— И не затягивай с этим. Если тебя оштрафуют, Сергей может узнать. Тогда он попытается забрать у тебя артефакт.
— Шиш ему, а не артефакт. Не заберёт.
— Не храбрись. Сергей — очень настойчив и… не советую тебе переходить ему дорогу.
— Переходить ему дорогу? — возмутился я. — По-вашему, если он захочет отнять мою вещь, это называется «я перешёл ему дорогу»? Может быть, хватит, матушка, раболепствовать перед этим человеком? Он мне никто. И он не заберёт у меня больше ни копейки, а куб — тем более.
— Ты должен быть с ним осторожен. Пообещай.
— Обещаю. Я сделаю всё, как вы сказали.
— Ладно. Тогда запиши адрес Натальи. Я позвоню, предупрежу её. Как с тобой можно связаться, если что?
— Я остановился в гостинице «Океан». Можете позвонить туда. Добавочный номер комнаты пятьсот шесть.
— Хорошо. Я позвоню тебе сразу, как только договорюсь с Натальей.
Надо отдать должное, с тётей мать договорилась быстро. Не прошло и часа с моего возвращения в гостиницу, как раздался звонок. Наталья Борисовна находилась сегодня дома и могла принять меня в любое время. Я сразу же вызывал такси и поехал к тёте.
Я прекрасно понимал опасения матери. Меня самого мучил вопрос, где хранить артефакт. В тумбочке в общежитии — не вариант. Если кто-то узнает, что у меня есть такая дорогая вещь, сопрёт без труда. Комната целыми днями пустует, замок хлипкий. Зарыть вместе с остальными трофеями? Куб — не тетрадка, это довольно крупный предмет. Место раскопок привлечёт себе ненужное внимание.
Оставлять у дяди я тоже не собирался. Мне были не до конца понятны его намерения. Вдруг он по приказу брата задумал хитростью выманить у меня куб? Были сомнения, что Валерий в самом деле решил пойти против такого опасного человек, как глава рода Миловидовых, вокруг которого вся родня на цыпочках ходят. Надо убедиться, что дядя не врёт, но пока я не знал, как его проверить.
Пожалуй, единственным разумным вариантом было оставить куб и дальше храниться у тёти Натальи. Она уже несколько лет держит у себя артефакт, и никаких проблем не возникало.
Тётя Наталья оказалась постарше матери, а в волосах её уже блестели седые волоски. Она сделала вид, что рада моему визиту, спросила, как жизнь и учёба. Проводила меня в гостиную, что находилась рядом с холлом и пошла за кубом.
Артефакт был в полной сохранности. Он лежал в специальном кожаном чемодане вместе с треногой для установки и два телескопическими шестами для создания лаза. Имелась также документация — книжечка с правилами пользования и информацией об изготовителе.
Я поинтересовался, можно ли и дальше здесь хранить артефакт, и тётя охотно согласилась.
— Конечно, пускай лежит. Уж я-то всё понимаю. У отчима твоего руки загребущие. И зачем Светлана за него только вышла. Предупреждала же я её, что это за человек.
— А вы тоже считаете, что Сергей незаконно у нас отнял предприятие и дом?
— Ну как незаконно… Твоя матушка ему сама всё отдала по глупости своей. Слава Солнцеликому, последнюю вашу реликвию сохранить хватило ума.
— Это точно, — вздохнул я.
— Да ты его продай и дело с концом. Он подороже вашего разваливающегося дома стоит. Будут тебе деньги на первое время. Квартирку в Москве купишь, устроишься. Зачем такой дорогой вещи в закромах пылиться?
— Может быть, так и поступлю, надо подумать. Мне ещё три года учиться. Спасибо вам, Наталья Борисовна, что сохранили куб.
— Да не за что. Что мы, не родня? Мне с детства за твоей матушкой приходилось сопли вытирать. Привыкла.
Я отказался от предложенного ужина, поскольку не хотел лишний раз мелькать в обществе, и поехал домой. Чем меньше народу знает о моём приезде в Тверь, тем меньше шансов, что до отчима дойдут слухи.
Вернувшись в гостиничный номер, я сразу же позвонил дяде, сказал, что куб у меня.
— Значит, достал его? Отлично! Я так и думал, что твоя матушка не продала его. Опробуем завтра? Снаряжение у меня есть, координаты — тоже. А у тебя как раз свободный день. Что скажешь?
— Я тоже собирался это сделать.
— Прекрасно! Тогда подъеду утром, часов в восемь.
Договорившись с дядей, я
