предназначенная для передачи верховному главнокомандующему. И выдержки из обширных докладов он мог цитировать по памяти, лишь единожды с ними ознакомившись.
Иосиф Виссарионович подошел к двери, открыл её и выглянул в приёмную. Он ожидаемо увидел секретаря, работающего в темноте при свете настольной лампы за своим столом.
— Алэксандр Николаевич, ты ещё нэ ушёл? — В слегка охрипшем голосе вождя слышался явный «горский» акцент. В моменты сильного волнения, при плохом настроении или самочувствии он прорезался больше всего.
— Иосиф Виссарионович, — Поскрёбышев оторвал голову от бумаг и взглянул на помятое и осунувшееся лицо вождя, — вы опять так и не отдохнули? Нельзя же так! Владимир Никитич опять будет ругаться, — напомнил Сталину о его лечащем враче секретарь.
— Нэ спится… — Вяло отмахнулся вождь. — И снотворного ужэ пэрэбор…
— Тогда чаю, Иосиф Виссарионович? — поинтересовался Александр Николаевич, поднимаясь из-за стола.
— Пожалуй. — Кивнул Сталин. — Взбодрится нэ помешает. И сэбэ налей, Алэксандр Николаевич — вместэ попьём.
Через несколько минут Поскрёбышев занес в кабинет вождя два исходящих паром стакана в массивных серебряных подстаканниках. Кабинет мгновенно наполнился ароматом свежезаваренного чая с добавлением листьев монарды. Именно их мягкий и сладковатый вкус, так похожий на бергамот и мяту, предпочитал вождь. И Поскрёбышеву было об этом прекрасно известно.
— Как у нас дэла? — поинтересовался Иосиф Виссарионович, с удовольствием отхлебнув ароматного напитка. Он прекрасно знал, что к этому моменту его секретарь уже наверняка просмотрел все значимые новейшие сводки с фронтов, и обладал необходимой информацией.
— Пока все по-прежнему, товарищ Сталин, — ответил Поскрёбышев. — Никаких существенных событий не произошло, разве что за исключением одной странности…
— Что ещё за странности, Алэксандр Николаевич? — Усы главковерха слегка встопорщились, кода он приподнял верхнюю губу, обнажив желтые, прокуренные, но крепкие зубы. В это мгновение он напомнил Поскрёбышеву старого, но еще очень и очень опасного тигра, которого они с младшей дочерью видели в московском зоопарке. — Нэ люблю странностей… Особэнно в такое тяжелое врэмя… Давай, выкладывай уже, — недовольно дернув щекой, произнес вождь, глотнув еще чаю для успокоения нервов. Ничего хорошего он уже не ждал.
— Сегодня я разбирал два доклада, товарищ Сталин, — спокойно произнес Поскрёбышев, не дернув не единым мускулом лица, — поступивших на ваше имя из двух разных источников. Первый пришел из 4-го управления НКВД[3]…
— От Судоплатова[4], значит, — кивнул Иосиф Виссарионович, достав из ящика стола курительную трубку и пачку «Герцеговины флор».
— Так точно, товарищ Сталин, — подтвердил секретарь, — от Павла Анатольевича. — Помните тот злополучный железнодорожный узел в Тарасовке, через который немцы гнали основные силы на кавказское направление?
— Конэчно помню, — сверкнув желтыми тигриными глазами, рыкнул товарищ Сталин. — И который всё никак нэ удавалось хоть нэмного разрушить…
Но Поскрёбышев и ухом не повёл — ему и не такое в своей жизни приходилось слушать.
— Он уничтожен, товарищ Сталин, — спокойно продолжил Александр Николаевич свой доклад, так и не притронувшись к собственному стакану с чаем. — Уничтожен вместе со всем гарнизоном, численностью не менее двух рот. А от железнодорожных путей и моста через реку партизаны «товарища Сурового», дислоцирующиеся в окрестных лесах, вообще не оставили и камня на камне. Восстановить этот важный узел за короткое время противнику не удасться…
— Э-э-э! Генацвале! Алэксандр Николаевич! Чего жэ ты молчал? Это жэ отличная новость… Постой… А какие странности в этой прэкрасной новости? — неожиданно вспомнил вождь.
— А странности такие, Иосиф Виссарионович: согласно информации, переданной из партизанского отряда, весь охранный гарнизон немцев был уничтожен буквально одним человеком.
— Как это, одним человеком? — не понял Сталин. Он даже трубку перестал набивать, настолько его поразила эта необычная новость.
— И это еще не самое странное, товарищ Сталин, — с железным спокойствием продолжил Поскрёбышев, — этот человек представился в отряде разведчиком-диверсантом, якобы, отправленным ставкой главковерха в тыл врага с целью испытания «особо секретного оружия». С помощью этого оружия он, собственно, и уничтожил весь немецкий гарнизон за весьма короткое время.
— Что ещё за сэкрэтное оружие⁈ — в возбуждении воскликнул вождь. — И почэму я об этом ничэго нэ знаю, Алэксандр Николаевич⁈ И что ещё за нэизвэстный дивэрсант? — Кавказский акцент в моменты наивысшего волнения вождя, проявлял себя в наибольшей мере.
— Этот человек — «товарищ Чума»…
— Какая ещё Чума? — нахмурился вождь, перебивая секретаря. — Нэ знаю я никакую Чуму!
— Именно так он себя назвал в партизанском отряде, — пояснил Поскрёбышев. — Это якобы его «оперативный псевдоним» в Ставке. Согласно же докладной записке Судоплатова, таким оперативным псевдонимом не обладает ни один из агентов 4-го управления…
— Тогда, черт побэри, кто о нём хоть что-нибудь знает? — немного «вскипел» Иосиф Виссарионович. — Можэт быть, это агэнты Фитина[5]? — Сталин, наконец, набил трубку, и нервно её раскурил. По кабинету поплыл ароматный запах качественного табака. Сделав несколько глубоких затяжек, Иосиф Виссарионович немного успокоился. — Хотя, это жэ «вотчина» имэнно Судоплатова… Нэ так ли, Алэксандр Дмитриевич?
— Всё верно товарищ Сталин, — согласился Поскрёбышев, успевший отхлебнуть глоток слегка подостывшего чая, — 1-е управление НКВД[6] не занимается планированием подобных операций. Вот теперь мы подошли и ко второму источнику, полученному уже из ведомства Павла Михайловича.
— Ну-ка, ну-ка, это уже становится вэсма интэресно… — произнес Иосиф Виссарионович, откидываясь на спинку кресла.
— По сообщению глубоко залегендированного агента, в самых верхах рейха — в окружении рейхсфюрера Гиммлера, наблюдается какое-то странное «оживление», — сообщил Поскрёбышев. — Согласно информации нашего агента, дело связано с ким-то новым и особо секретным проектом — «Meister der Flüche». Но кроме названия нашему разведчику ничего узнать больше не удалось.
— Что значит эта «флюча»? — поинтересовался Сталин, вновь глубоко заятгиваясь.
— В переводе это звучит, как «мастер проклятий», — сообщил Поскрёбышев.
— Да они там совсэм в своём Третьем рэйхе на мистике двинулись! — попыхивая трубкой, едко, но метко, заметил товарищ Сталин. — Особенно Гиммлер. Пуст играюца, рэбятишки — нам лэгче будэт с ними справица.
— Но и это еще не всё, товарищ Сталин, — продолжил доклад Александр Николаевич, — именно с этим проектом наш агент связывает личный приказ рейхсфюрера о снятии с кавказского направления и переводе в озвученную выше Тарасовку ряда частей первой танковой армии вермахта, а именно: пятую моторизованную дивизию СС «Викинг» — в полном составе,
