Я благодарно улыбнулась Деррену и снова сосредоточила все внимание на разговоре.
– Что ты давала Кейт? – продолжил меж тем отец.
– Нейролептики и кое-какие седативные препараты, – окончательно осознав свою безнаказанность, горе-родственница уже не сдерживалась в высказываниях, не подбирала щадящих слов.
Папа склонил голову и одарил Саманту уничижительным взглядом.
– Не убила тогда, решила в очередной раз попытать удачу?
– Ошибаешься. Кейт нужна была мне живой, просто ей следовало оставаться овощем. Умри она, ты бы женился на другой, что не входило в мои планы. Но милая сестренка снова надумала все испортить. Лежала себе спокойно в коме, лежала, а потом на тебе – решила выйти из нее!
– Зачем ты впутала Мию в эту историю?
– Поначалу мне было жаль ее, – пожала она плечами. – Уже после оборота Лии, за который, между прочим, она должна сказать мне спасибо, я поняла, что Мии никогда не стать оборотнем. Ведь из двух близнецов только один может обрести волка. Потом, когда Кейт начала приходить в себя, мне понадобился свой человек в твоем доме. Нужно было постоянно контролировать ситуацию. Кто, как ни Мия, идеально подходил на эту роль? Взамен пообещала помочь с оборотом. И сдержала слово! Между прочим, тоже не без личной выгоды, – ехидно рассмеялась Саманта. – Мне следовало отвести от себя подозрения.
– Какая же ты тварь! – отец буквально выплюнул эти слова.
– Все это, Рон, я сделала только ради тебя. Ты понятия не имеешь, чего мне стоило найти шамана, через какие невыносимые муки и унижения довелось пройти, чтобы хотя бы на время обрести волчицу и постараться оспорить право сестры быть твоей женой. Я готова была годами ждать, прислуживать тебе, растить твоих детей, только чтобы быть рядом. Представляешь, меня устроила бы даже роль твоей любовницы, раз уж не удалось отстоять на тебя права. И однажды ты бы сдался, – ее уверенность просто зашкаливала.
– Мы никогда не были бы вместе, Саманта, – решительно заявил отец. – Будь ты последней женщиной на земле, я предпочел бы стать монахом. Для меня нет никого лучше моей жены.
– Что ты нашел в ней? Она же дохлая неврастеничка! – накинулась на него Саманта.
– Она настоящая женщина. Милая и нежная. Со своими слабостями. Мне нравится ее хрупкость, простота и бесхитростность. При взгляде на Кейт у меня возникает желание защитить ее. Именно за это я и люблю Кейт. И тебе этого не понять, потому что ты чудовище! Бездушное мерзкое чудовище! Пошла вон!
– Рон, с ней еще этот был, – внезапно Деррен вытащил с водительского сиденья внедорожника хорошо потрепанного Смита. Его губа и бровь были разбиты, на скуле расплылся большой кровоподтек, одежда порвана. – Мои люди нашли у него нейролептики, а еще выбили признание. Оказывается, он собирался напоить ими Лию и надругаться над ней.
Я вздрогнула, когда услышала о планах Смита. Неудивительно, что люди Форестера так разукрасили помощника шерифа.
– Откуда они у него? – поинтересовался папа, ставшего мрачнее тучи.
– Саманта подкинула в качестве оплаты за извоз, – отозвался человек Деррена.
– Давай закопаем его где-нибудь по-тихому в лесу? – предложил любимый волк.
– Не будем марать руки. Потом век не отмоемся, – голос отца звучал на удивление спокойно.
– Предлагаешь отпустить, учитывая все, что они натворили? – в Деррене бушевал праведный гнев.
– Их накажет Маико. По крайней мере, я буду молиться об этом. Да и Кейт не поймет… У тебя, Саманта, могла быть семья, заботливые племянницы, любящая сестра, но ты сама отказалась от них. Поэтому умрешь одинокой и несчастной. Да еще в таком месте, где тебе никто даже чашки воды не подаст, – казалось, отец предсказывал ей будущее. – Ты, Смит, мог стать неплохим шерифом, только сам сгниешь в тюрьме из-за своих чрезмерных амбиций и болотного гнильца, что царит в твоей душонке. Теперь убирайтесь! Немедленно! И не советую когда-либо попадаться мне на глаза. В тот же миг пожалеете, что родились на свет. Уяснили?! – он снова впал в такую ярости, что щеки покрылись шерстью, а ногти превратились в острые когти.
Дважды ему повторять не пришлось. Эллиот запрыгнул в машину раньше тетушки и даже не попытался помочь ей, чем вновь продемонстрировал всем свою истинную натуру.
Я смотрела вслед удаляющемуся внедорожнику и улыбалась. С прошлым было покончено. Раз и навсегда. Меня ждало будущее. Нас ждало будущее. И непременно счастливое.
Ощутив на себе пристальный взгляд Деррена, немного помрачнела. Пришло время прощаться, а мне до дрожи в пальцах не хотелось расставаться с ним. Я помахала любимому волку на прощание, а папа… папа протянул ему руку. Сердце тотчас замерло в ожидании. Деррен крепко пожал ее, сел в машину и умчался вдаль. На моих губах заиграла улыбка. Наконец-то в отношениях дорогих сердцу мужчин произошел переломный момент.
Спустя два месяца…
Было почти девять часов, когда мы с отцом сели в машину и направились в Эмбаррасс. Навещать маму по вечерам у нас вошло в привычку с того дня, как ее положили в частную клинику. Она шла на поправку. Гораздо медленнее, чем нам хотелось бы, но динамика была налицо. Мама могла уже сидеть подолгу, шевелить пальцами рук и ног, улыбаться, ворочать головой и односложно отвечать. Известие о переезде Саманты в другой штат избавило ее от панических атак. Мы наконец-то поговорили о нападении и о том, что ему предшествовало.
А предшествовали ему разительные перемены в поведении Саманты, которые мама, конечно, заметила. Она стала бояться родную сестру, избегать с ней встреч и как можно реже общаться. Только не получалось. Тетя буквально поселилась в нашем доме, начала принижать его хозяйку и навязывать свои порядки. Ее самоуправство быстро закончилось бы, если бы мама пожаловалась мужу. Но она испытывала вину перед сестрой, поэтому пыталась разрешить конфликт тихо-мирно, не вовлекая моего отца. Только ничем хорошим это в итоге не закончилось.
Насчет Натали Форестер Саманта солгала. Мать Деррена никому не навязывалась. Женщины на самом деле подружились и довольно часто общались за спинами мужей. Моя мама, как и Натали, тоже мечтала положить конец конфликтам между кланами. Самым удивительным стало известие, что именно жена Дилана Форестера предложила маме обратиться в центр репродуктивной медицины. Так что женская солидарность оказалась превыше долгосрочных планов главы полукровок и его клятвы. Но этот секрет мне следовало сохранить в тайне даже от Деррена.
О выходках Мии мы с отцом умолчали. Боялись, что перенесенное волнение застопорит выздоровление родного человека или отбросит лечение назад. Солгали ей и о месте теперешнего пребывания Мии.
Сестра звонила отцу раз в десять дней, мне же писала письма. Довольно часто. Пожалуй, каждую неделю. Первые я не читала, складывала в стол, даже не вскрывая. Обида и злость на близняшку были на тот момент еще слишком сильными. Только после пятого письма я нашла в себе силы прочесть их и кратко ответить. Мия не жаловалась, словом ни разу не обмолвилась, как ей там живется. Излагала исключительно сухие факты и лишь в конце в двух предложениях сестра писала, что ужасно сожалеет о содеянном и просит прощения. Я игнорировала эти строки, потому что понятия не имела, сколько мне понадобится времени, чтобы вычеркнуть из памяти нападение, а тем более простить Мию. Может, год, а может, все десять…
