губы. Мысли кружились в голове с такой скоростью, что ни одну из них не удавалось поймать и рассмотреть. Браслет кто-то забрал с чердака. Видимо, она, Ангелика. Она приняла его как подарок и, наверное, носила. Потом она бросила его в лесу – там, где подстерегла Леру и Полю. Потеряла? Или сорвала с себя специально, чтобы показать Тамаре: они больше не друзья?
Да уж, жест вышел красноречивый. И если до этого у Тамары в груди еще билась слабенькая надежда, что все это нелепое совпадение и мертвая девочка, жившая в этом доме семьдесят лет назад, здесь ни при чем, то теперь надеяться было не на что. Тамара метнула взгляд на Артема, который смотрел на нее выжидающе. Нужно ведь что-то сказать. Как-то объяснить. Со стороны это все действительно выглядит очень плохо. Плохо для нее: ее вещь нашли там, где произошло преступление. Кто знает, вдруг браслет был на Ангелике, когда она… Кто знает, чем он теперь испачкан. Тамару передернуло. Самбуров может рассказать об этом учителям или директору, написать в интернете. И ей придется отвечать на вопросы. Лучше уж сделать это сейчас.
– Послушай, – сказала она не своим голосом – потухшим, надломленным. – Только дослушай до конца. Ты можешь подумать, что я сумасшедшая, но это не так, честное слово.
Артем усмехнулся и открыл рот, наверняка чтобы съязвить в ответ. Но что-то в выражении лица Тамары удержало его, и он дал ей продолжить.
– Здесь происходит что-то не то. Это началось почти сразу после того, как мы приехали. Помнишь, меня тогда нашли в лесу? Я не могла сама туда зайти, никакого бреда у меня не было. Кто-то завел меня. А потом я все время слышала шорохи на чердаке и поднялась туда. Я нашла дневник девочки, которая жила тут еще до войны. С ней, кажется, сделали что-то ужасное. И она… Я даже не знаю, как это объяснить. Думаю, она все еще здесь, в школе. – Увидев, как приподнялись брови Самбурова, она затараторила, чтобы успеть сказать все прежде, чем он ее перебьет: – Я ведь не сама рисовала, Лера была в чем-то права. Эти рисунки… Они просто появлялись. И такие же я нашла на чердаке, только старые. А еще один мы с Соней видели в кафе в Кранце, и там была подпись «А. Озеров». Ангелика… Она что-то делает с теми, кто здесь живет. Как-то влезает в голову. А потом она принесла мне мертвую мышь. И еще лису. Мне пришлось закопать ее вечером в парке, и Ангелика разозлилась и напала…
Тамара осеклась, увидев, как изменилось лицо Артема. Ни тени торжества и злорадной усмешки на нем больше не было. Уголки губ опустились, на лбу появилась вертикальная складка, светлые глаза смотрели на Тамару не то с отвращением, не то с ужасом. Кажется, ей удалось до него достучаться и он не на шутку напуган. Но тут он скривил рот и процедил:
– Что за бред? Да ты ненормальная на всю голову! Полностью отбитая!
Из Тамары будто выбили одним ударом весь воздух.
– Я не…
– Нет, я даже оставаться тут не хочу. – Артем замотал головой и поднял руки в предупреждающем жесте, словно его кто-то пытался удержать.
Тамара хотела спросить, что он теперь собирается делать, пойдет ли, как обещал, к Озерову со своими идиотскими и одновременно жуткими подозрениями. Но стенки горла как будто слиплись, и она просто молча смотрела, как Артем вылетел из ее спальни, и слушала, как растворяются за дверью его торопливые шаги.
В уголках глаз защипало. Тамара постояла с минуту посреди комнаты, потом опустилась на кровать и обхватила себя руками. Ее трясло. Теперь ко всему, что здесь происходило, добавился еще и Самбуров со своими угрозами. Вдруг ее действительно могут в чем-то обвинить? Ведь, если подумать, со стороны эта история выглядит странной – она видела девочек последней, ее рассказ про то, что она просто пошла спать, звучит неубедительно. Но не будут же они всерьез рассматривать вариант, что она в одиночку напала на двух человек и сделала такое! Или будут?
Стоило прикрыть глаза, как на внутренней стороне век замелькали уже знакомые картинки. Ветки деревьев, влажные осенние листья, тропинка, петляющая между стволов. Слышны только шорохи, шлепки, частое сбивчивое дыхание – чье? Где-то раздаются девичьи голоса, но слов не разобрать. Ее почему-то наполняет отчаяние, потом обида, страшная и темная, на кого-то, у кого есть то, чего у нее самой нет. И наконец, ярость. Горячая, сдавливающая грудь так, что невозможно дышать, заставляющая челюсти сжаться до скрипа зубов; а потом во рту появляется металлический привкус. Последнее, что видит Тамара, прежде чем мотнуть головой и открыть глаза, – прядь длинных засаленных черных волос, мелькнувшую перед глазами, и еще что-то красное. Много красного.
Это сон. Ее сон, который она видела тем утром, когда напали на девочек, а она сама пошла спать. Пошла ли? От этой мысли Тамара похолодела. Ей вспомнился туман, в который она проваливалась каждый раз, как садилась рисовать. Она ведь не помнила, как именно рисует, минуты просто выпадали из ее жизни, и, когда она выныривала, перед глазами уже была готовая работа. Что, если рисование – не единственное, чего она не помнит? Тамара вдруг увидела себя крадущейся сквозь парк в сумерках: рука сжимает в кармане канцелярский нож, где-то впереди, среди кустов, мелькает лисий хвост. На смену этому видению пришло другое: она стоит в пустом актовом зале и сжимает в ладони пластиковую зажигалку. Ладонь мокрая от пота, чиркнуть колесиком получается только с третьего раза, и, когда край розовой занавески начинает тлеть, ужас в ее сердце смешивается с необузданным злорадством. Обе картинки были такими реалистичными, что Тамара тихо застонала.
«Долбанутая!»
«У вашей девочки не развиты социальные навыки, она реагирует на ситуацию неадекватно!»
«Тома, ну почему ты такая странная?»
«Да ты ненормальная на всю голову! Полностью отбитая!»
Не хватало воздуха, мысли путались. Тамара поняла, что если сейчас ничего не сделает, не сможет как-то выплеснуть то, что с ней происходит, то сойдет с ума. В кармане джинсов коротко завибрировал айфон. Она вытащила его и прочла на экране сообщение от Милы:
«Привет! Прости, у меня сломался телефон, ходила со старым, без телеги. Только увидела твое сообщение. Как в новой школе?»
Тамара сделала глубокий вдох, потом выдох и нажала на изображение микрофона, чтобы записать голосовое сообщение.
Глава 41. Художник Андрей Оз
«Новое необъяснимое нападение в Зеленоградском районе. На этот раз
