повел их в глубь тайги. Потом круто свернул на запад, в сторону Уссури, надеясь обходным маневром обмануть пограничников и уйти в Китай.
Но его маневр был разгадан. Отряд пограничников шел по пятам, а вдоль границы, наперерез, двигалась вторая группа пограничников.
Не прошло и часа, как бандиты выдохлись окончательно. От быстрого движения Куксенко стал задыхаться. Как-никак, а ему было под шестьдесят. Главарь остановился. Как быть? Идти напрямик к границе? Теперь недалеко… А если там красные? Уйти бы подальше! Он приказал отряду залечь.
Мороз становился все сильнее. На чистом небе ярко светила луна, озаряя раскинувшуюся впереди поляну, через которую нужно было перебраться. Ноги мерзли, руки становились непослушными. Нужно подняться и двигаться дальше. Иначе можно замерзнуть! Только хотел Куксенко поднять свою группу, как вновь раздался приказ:
— Бросайте оружие! Сдавайтесь!
Куксенко с трудом поднялся, оглядел свою группу. С особой тоской посмотрел на молодого парня, одетого в меховую куртку. Громко сказал:
— Другого выхода нет!
Куксенко бросил свою винтовку, поднял руки вверх и пошел навстречу пограничникам.
Затем стали бросать оружие другие.
Отряд пограничников повел диверсантов на ближайшую погранзаставу.
На вторые сутки после захвата группы диверсантов Куксенко вызвали на допрос. Предупредили:
— Будет допрашивать сам Дерибас.
Куксенко, высокий и крепкий, вошел в кабинет пошатываясь. Лицо распухло и заросло бородой. Он с трудом держался на ногах.
— Что с вами? — Дерибас знал, что задержанным дали сутки отдыха.
— Ноги, — коротко ответил бандит. — За те сутки, что вы нас гнали, ноги распухли и не держат. Едва стащил сапоги.
— Вам оказали медицинскую помощь?
— Да.
— Садитесь. Будете рассказывать?
— Буду.
Дерибас был немало удивлен таким ответом. Он ожидал другого — сопротивления, упорного и стойкого, — так как знал, с кем имеет дело. И вдруг такой ответ. Он с удивлением спросил:
— Почему?
— К тому есть причина. Если бы не это, то ничего бы вы от меня не добились.
— Рассказывайте.
— Я долго колебался, идти ли мне в поход. Знал, что рано или поздно этим все кончится. Соблазнили деньги. А главное — сын. Он подрядился в отряд первый. Его уговорили. Вот дошел и я. Думал, сходим последний раз и уедем куда-нибудь подальше. А видите, как получилось.
— Где сын?
— У вас. Взяли его вместе со мной. — Куксенко прикрыл веки. Потом неожиданно спросил: — Вы знаете, что в Харбине многие о вас говорят?
— Обо мне?
— Не о вас лично, хотя вас тоже знают. В отношении ОГПУ в целом…
— Интересно.
— Случайно в кабаке я был свидетелем разговора двух незнакомых мне русских эмигрантов. Один из них по какому-то поводу произнес слово ГПУ. Второй вскочил, приложил палец к губам и произнес: «Тс-с!» Потом сказал: «Когда называют ГПУ, то говорить об этой организации нужно стоя и сняв шапку!» Атаман Семенов не живет в Харбине, а снимает дом в Дайрене, где нет эмигрантов. Он боится мести.
— Интересно. — Дерибас засмеялся. Потом позвонил по телефону: — Зайди. Послушай, что тут Куксенко рассказывает.
Вскоре в кабинет вошел Западный, и Дерибас попросил Куксенко повторить, что говорят эмигранты о работниках ГПУ. Оба долго смеялись.
— Ну что ж. Это в какой-то степени оценка нашей работы, хотя мы никогда и не мстим. А Семенов боится не зря. Его еще будет судить народ, — закончил Западный.
— Так чего же вы хотите от нас? — спросил Дерибас Куксенко.
— Я не жду пощады и знаю, что меня ждет. Я был и остался вашим врагом. Я прошу пощады для сына. Поэтому я расскажу все, что знаю. Он еще молод… Больше мне ничего не нужно.
— Сколько лет сыну?
— Двадцать шесть.
— Не зная вашего сына, не могу обещать. Я поговорю с ним, может быть, парень не пропащий… Но вы должны назвать всех сообщников…
— Я согласен…
* * *
Ланговой жил в Харбине третью неделю. Вскоре после памятного разговора с Куксенко, приглашавшего Лангового в поход на советский Дальний Восток, Рудых сказал, что Лангового вызывает на переговоры «большой японский начальник». Дал денег на расходы, усадил в поезд и сказал: «Господин Арзамасов, будьте благоразумны!» Что это означает — для Лангового так и осталось непонятным.
На вокзале в Харбине Лангового разыскал переводчик генерала Доихары, как он отрекомендовался. Это был дотошный малый из эмигрантов, и пока они вместе добирались до гостиницы, он успел расспросить Лангового о его жизни и узнать почти всю его биографию.
Поселился Евгений в гостинице «Марс», в которой останавливались главным образом коммерсанты. Как потом узнал Ланговой, поселил его генерал Доихара в этой гостинице по той причине, что русские эмигранты туда не заходили, так как там все было дорого.
Две недели назад у Лангового состоялся разговор с «высокопоставленным японским генералом» — Доихарой Кёндзи. Доихара был в военной форме. По-видимому, для большего впечатления. В кабинете, обставленном горшочками с цветами, было тепло.
— Садитесь, господин Арзамасов. — Доихара произносил по-японски, а переводчик тут же переводил на русский язык. — Я знаю, что вы человек деловой, поэтому буду говорить с вами откровенно. Я получил хорошие рекомендации на вас от господина Рудых. Наводил кое-какие справки о вашей невесте.
При последних словах Ланговой-Арзамасов невольно вздрогнул.
— Что с ней?
— С ней все в порядке. Она в Хабаровске, здорова. Я наводил справки у генерала Сычева, у которого она работала. Генерал хорошо о ней отзывается. Таким образом, у вас есть все данные зарекомендовать себя хорошо перед японской военной миссией.
— Я думаю, что я себя уже зарекомендовал, — ответил Ланговой после непродолжительной паузы. — Господин Куксенко должен был вам рассказать.
— Я говорю не о прошлом, а о будущем. К тому же для Японской империи вы еще ничего не сделали.
— Что я должен сделать?
— Об этом я и намерен с вами поговорить. Вы должны выполнить мое поручение.
— Какое?
— Это поручение связано с риском. Некоторое время вы будете жить в Хабаровске. Но, когда вернетесь в Харбин, мы вам хорошо заплатим. Вы с вашей невестой будете хорошо устроены.
— При чем тут моя невеста?
— Она должна вам помочь.
Ланговой испугался. Может быть, впервые в жизни. Он мог один ходить с ружьем по тайге, вместе с отцом ходил не медведя, задерживал диверсантов на границе — и ему никогда не было страшно. Здесь, в Маньчжурии, он только и ждал такого случая, чтобы получить задание японской разведки и доложить об этом Невьянцеву. Но впутывать Ольгу в такие дела он не хотел. У него и в мыслях не было, что Ольга когда-нибудь будет участвовать в порученном ему деле.
— Что она может? — Неподдельный испуг, который прозвучал в голосе Лангового, оказал благотворное влияние на японского
