Нью-Йорка слишком много узнали за эту ночь. В чём проблема? Я не улавливаю, — расстроенно призналась я.
— В том, что они разделились, и как только вы вернетесь в город, может начаться открытая война за власть. Между вами тремя.
— Я не хочу в ней участвовать, — в ужасе отозвалась я.
— А придется. Судя по вашему тихому разговору, Седрик, как лучше тебя знающий, будет тянуть тебя на свою сторону. А Фрешит уже явно записал во враги.
— Что же делать? — тихо обронила я.
— Два соправителя найдут язык между собой, а вот три — развяжут войну, — повторил Арденте.
Шон вышел на связь.
«Он предлагает нам „потерять“ Фрешита или Седрика в этом вампирьем гнезде».
«Убить?»
«Да, — уловив мою бурю эмоций, добавил. — Свет мой, если ты примешь решение, тебе не придется задумываться о его исполнении».
«То есть…»
«Я с лёгкостью отправлю к Стражам что одного, что второго», — и эхом долетела упрятанная мысль: «Обоих ненавижу».
«Даже не знаю, радоваться мне этому или огорчаться».
«Я твой щит и твое копье, Свет мой».
«Да, а значит, всё, что ты делаешь, делаю я».
«Только если ты отдала приказ. У меня ведь есть и собственная воля, хоть она и не идёт вразрез с твоей».
«Демагогия и софистика».
Я задумалась, заглядывая вглубь себя, и чем больше я думала над предложением «потерять» одного из чёрно-зелёных, тем меньше мне эта идея нравилась.
— А разве клятва побратимов не запрещает поднимать руку на брата? — спросила я.
— Седрику запрещает, а Фрешиту нет, — тут же откликнулся Арденте.
— А в чём твоя выгода, красный? — не выдержал Тони. Filius numinis презрительно глянул на оборотня, но я скорчила гримасу, мол, мне тоже интересно, и Арденте ответил.
— Во-первых и главных: мне не нужна война. Одно дело — являться на пир и совсем другое — устраивать его в своем доме. Да я и не бог войны. Смерти и кровь меня не радуют — они лишь неизбежные атрибуты победы и поражения. А победы и поражения теперешних людей меряются деньгами, так что страстей на бирже и тотализаторах мне вполне хватает. Во-вторых, я, как и все разумные обитатели города, заинтересован в твоём благополучии, Пати. А оно окажется под угрозой, если начнется междоусобная война.
— А в-третьих? — спросила я, почувствовав, что он не договаривает.
— А третья причина сейчас совсем не актуальна и не будет таковой ещё несколько лет. У бессмертия есть свои плюсы: можно позволить себе спокойно дождаться и не вылезать из шкуры в попытках достичь. Не все filii numinis это понимают, а ещё меньше хотят проявлять терпение. Отсюда у нас и столько хлопот.
— Угу, — мрачно согласилась я, думая о своём.
Вдруг я заметила, что Руман как то странно тих и смотрит в одну точку.
— Что ты с ним сделал?
— Да так, отвлёк, чтобы не мешал тебе думать и принимать решение.
— Я уже приняла решение. Разморозь его.
— Я могу узнать, каково это решение? — очень вежливо и светски осведомился Арденте.
— Можешь. Я не собираюсь довольствоваться половиной там, где мне нужно целое.
О, Красный был весьма умен, просчитал всё в одно мгновение.
— Думаешь, у тебя сможет получиться?
Я оставила вопрос без ответа, задав свой.
— Я могу рассчитывать на твою помощь? Или же моё решение тебя не устраивает?
Арденте задумчиво ответил:
— Наверное, ты права, лёгкие пути всегда ведут вниз. Можешь на меня рассчитывать.
И он легко толкнул Румана под локоть, тот моргнул и очнулся.
Остаток пути мы с Шоном мысленно обсуждали возможные варианты наших действий в отношении побратимов и так увлеклись, что чуть не проскочили мимо гнезда.
Кения обиженно мявкнул, когда мы проехали фасад заброшенного здания, картинку которого он мне передал. Но наш кортеж не стал останавливаться прямо напротив гнезда, куда разумнее оставить машины чуть в стороне.
Мы собрались все вместе, и настороженный испытующий взгляд Седрика многое поставил на свои места. Не ревновал он в самолете, а опасался, что Арденте выложит мне весь расклад, и ему уже не придётся рассчитывать на мою жалость. Опасался, что я с холодной головой выберу одного из двоих, а Седрик мне причинил куда больше зла, чем Фрешит. Хотя это спорное утверждение.
Однако я, приняв решение, теперь сконцентрировалась на предстоящем проникновении в чужую цитадель, а это значило, что Седрик, сколько бы ни бросал взглядов, разобраться в том, что у меня в голове, не мог.
Как мы и полагали, гнездо охранялось в дневное время. Фрешит чувствовал живые существа, ему не надо было распускать vis-щупальца, как мне, дабы определить, сколько их, он видел огоньки жизни, точки на своем внутреннем радаре. Это давало большую фору нашим бойцам.
Мы двинулись вперед, Отамнел и Ауэ в арьергарде, они — наша скорая помощь на случай, если кто-то поймает пулю.
С внешней охраной мы разобрались быстро и безжалостно, обошлось без потерь с нашей стороны.
Слишком легко, слишком просто.
В здание вели два входа. Один, — официальный, в несколько стеклянных дверей, — был явно заколочен. Второй — обычная дверь для охраны и обслуживающего персонала. Вот к ней мы и направились. Оборотни растерянно застыли, принюхиваясь. Все мы ощущали, что по ту сторону притаилось что-то чёрное и мерзкое.
— Падаль живая, — фыркнул кот, леопард, наверное, и потер нос ладонью.
— Действительно, там какая-то сильная тварь тьмы, — авторитетно заявил Фрешит. — Не вижу смысла лезть ей в пасть.
— А я полезу, — ответил ему Шон. — Разберитесь с замком, — приказал он котам, и те, получив кивок от Фрешита, завозились.
— Пати, ты уверена, что хочешь отпустить своего вассала на верную гибель? — спросил Фрешит, играя какую-то только ему ведомую роль в собственном спектакле.
— Прекрати, Фрешит. Мы призвали на помощь Стража и теперь должны выполнить его желание. Я не рискну нарушать такую договорённость. И, кстати, вдруг вспомнилось, ты ведь не забыл, что клялся не вредить мне ни действием, ни бездействием.
— Я помню, Пати, — раздосадовано отозвался он. — Потому и спрашиваю, осознаёшь ли ты степень риска?
— Осознаю. Кстати, предлагаю Ауэ, Отамнелу и Тони остаться здесь, на улице, дабы нам не нанесли удар в спину.
Бело-зелёная благодарно глянула на меня, а Тони укоризненно сдвинул брови, но оспаривать мои слова не посмел.
С
