в 800 рублей. Далее говорится, что через несколько лет муж Гюльзифы скончался, и сыновья его от первой жены Мухаммадрахим и Мухаммадгали, отстранив Гильзифу, одни стали владеть всем имуществом и скотом покойного. Юланов и его дочь претендуют на 2 лошади и 3 коровы, которых выделил (йис Зсылыу) Кулмухам-мед Чамаканов на долю жены Гюльзифы еще в момент женитьбы, и недоплаченную половину мәһәр (400 руб.).
По жалобе неизвестно место жительства Гюльзифы после смерти мужа, в ней лишь говорится, что, когда Гюльзифа и ее отец пришли с просьбой удовлетворить их претензии, упомянутые сыновья покойного прогнали их домой пакостными словами. Конфликт взялись рассудить муллы Махмуд из дер.Максутово и Абдулхалик из дер.Умбетово. Последний рассудил в пользу Гюльзифы, а Махмуд стал на сторону сыновей покойного. В письме Юланов просит муфтия дать "справедливое указание", чтобы спор был передан на рассмотрение муллы Абдулхалика, а мулла Махмуд был бы отстранен от дела. Духовное собрание, "не входя, в рассмотрение описанных...обстоятельств", вынесло рекомендацию обратиться в Оренбургский земский суд.
Исход тяжбы нам неизвестен. Но письмо само по себе примечательно тем,что содержит свидетельства,весьма важные для раскрытия нашей темы: из каких принципов исходили в подобных случаях конфликтующие стороны -из норм народного обычая или статей шариата. В браках по шариату всюду вносилась лишь половина мэйэр. В случае развода по инициативе жены она утрачивала право на оставшуюся половину. Разведясь с женой по собственному почину, муж был обязан выплатить жене эту часть. Право на вторую половину мэйэр женщина сохраняла и в случае смерти мужа. Как видим, требования Гюльзифы в этом вопросе вполне соответствуют шариатным нормам. Что касается скота, будто бы выделенного (завещанного) мужем при жизни, то это противоречит шариатному порядку наследования. Как отмечалось выше, жена как наследница разряда фарзгар могла претендовать лишь на 1/6 наследства мужа, на долю, вдвое меньше, чем МУ» на наследство жены. В жалобе не говорится ни слова об этом, но настоятельно подчеркивается, что покойный муж при жизни определил (завещал) ей эту долю. Эта претензия полностью опирается на народную традицию.
Как видим, оба муллы были поставлены в трудное положение: как служители мусульманского культа, они должны были рассудить тяжбу по шариату, но, по-видимому, и жизненная практика, и конкретные обстоятельства подсказывали иное решение. Это открывало во многих случаях простор для произвольных толкований и решений.
Приведем еще один пример - из наших полевых материалов. В 1970 г. в дер.Таймасово Кумертауского р-на Башкирской АССР (юг Башкирии) Аб-дуллина Гайша Насыровна, 1888 г.р., рассказывала нам случай из ее жизни. Родилась она в дер.Верхнее Муталово того же района, в 1906 г. была выдана замуж в дер.Саитово, переехала к мужу через 2 года. Спустя 10 лет ее муж скончался. К этому времени они уже 6 лет жили отдельно от свекра, в доме, купленном ими без помощи свекра. После кончины мужа Гайша прожила около 2 лет или меньше, справила две телеги, засеяла пшеницей I десятину земли. Остались при ней 2 дочери. Когда собралась переехать в родную деревню, свекр затеял раздел имущества. По разделу, совершенному местным муллой, свекру досталась I доля, ей 0,5 доли, двум дочерям I доля (по половине). Далее она перечисляет: остались у свекра зеркала, большой занавес (шаршау), бобриковый чекмень, телеги, только что скованные тележные колеса, хорошая сбруя. "Мулла ведь был из их родни, - поясняет она. - Не стала бы возвращаться, время смутное стало (донья буталып китте)".
В разбираемом случае, если следовать народному обычаю, свекор не мог претендовать на наследство давно выделившегося сына (особенно при двух дочерях и вдове), тем более на приданое снохи(в ее приданом была лошадь, корова, посуда) и на то имущество, которое было приобретено после смерти сына (телеги, посевы). Затевая раздел, свекор опирался на шариат: поскольку не было сына у покойного (сын помер сразу после рождения), свекор становился прямым наследником (асиб). Однако ему полагалась лишь 1/6 наследства, которая оставалась после выделения обязательных долей вдове (1/6) и двум дочерям (2/3). Но мулла придерживался лишь одного шариатного принципа: доля женщины вдвое меньше доли мужчины. В результате свекор получил около половины имущества - 2/5. Таким образом, нарушены и обычай, и шариатный порядок, хотя внешне второй вариант как будто соблюден.
Своеобразное переплетение шариатных норм и народного обычая представляет завещание жителя дер.Саитбаба (ныне Гафурийский р-н Башкирии) Шамсетдина сына Мухаметхасана21. Оно составлено в декабре 1885 г. муллой того же села Габделсалихом сыном Габдрахмана и, по-видимому, являет собой некий образец завещания и в целом устоявшегося в то время порядка наследования в среде башкирско-мусульманского духовенства и зажиточных кругов башкирского крестьянства.
Чуть менее половины его текста составляют религиозно-духовные назидания и советы морально-этического порядка. Затем Шамсетдин рекомендует уплатить его долги, выполнить его обещания, обеты и тратить на эти цели, а также на завещание (васият - вероятно, речь идет о духовном завещании) третью часть его наследства. В качестве третьей части своего наследства он выделяет одну телку (красно-пеструю) и саврасую кобылицу-трехлетку (байтал). Оставшееся имущество он распределяет между двумя сыновьями, женой и дочерью. Дом с южной стороны усадьбы и старый самовар отходят Сабиту (вероятно, старший сын), новый дом и новый самовар - сыну Путману, старый дом с амбаром - жене наследователя Сахибямал. Пчелиными ульями Шамсетдин завещает двум сыновьям и жене пользоваться сообща. Поскольку, по его словам, пчелы были приобретены за корову, принадлежавшую жене (приданое?), в компенсацию за это Шамсетдин выделяет дочери Гайше светло-пеструю (ак сыбар) корову. Помимо всего этого, пишет Шамсетдин, другого (гэйри) имущества (малларңм) у него нет.
В заключительной части Шамсетдин пишет, чтобы всем, кто примет участие в его похоронах, его сверстникам и друзьям, были преподнесены подношения и подарки, чтобы зарезали барана и угостили бедных, чтобы были соблюдены его васият (заветы)„ Ответственным за выполнение своего завещания (душеприказчиком) Шамсетдин назначает сына Нугмана. Далее Нугман свидетельствует, что он принял к исполнению завещание отца, муэдзина Шамсетдина, и в подтверждение ставит тамгу.
В завещании соответствует шариату выделение третьей части наследства на духовные цели. Но Шамсетдин сюда же включает возможные светские свои долги (эдэмләр хакы, аманаттар), что противоречит шариату. В русле шариатных статей также выделение имущества жены; это одновременно соответствовало и обычаям, широко распространенным у многих народов Евразии. По шариату, Шамсетдин не должен был распределять оставшиеся 2/3 наследства: каждому полагалась строго определенная доля; По завещанию все трое получили примерно равное имущество, хотя, по шариату, доля жены должна быть значительно меньше, чем у сыновей. Несколько больше кажется доля Нугмана, который, по-видимому, является младшим сыном
