Москву[624]. Цель поездки заключалась в составлении многолетней, состоящей из многих пунктов обменной программы, которая была бы полезна как Национальной опере Финляндии, так и СССР. Время было выбрано блестяще. Советский Союз только начал открываться Западу, но в конце осени 1956 года западные страны, в особенности США, решили заморозить культурные обмены из‐за народного восстания в Венгрии[625]. Например, за гастролями Большого театра в Лондоне должен был последовать визит в Москву балетной труппы английского театра «Сэдлерс Уэллс» («Sadler’s Wells») как часть договора о культурном обмене между странами, но этот и многие другие обменные проекты остались нереализованными.
Министерство культуры Советского Союза отчаянно желало держать двери открытыми для зарубежных стран, и Национальная опера Финляндии не преминула воспользоваться этим. И спустя примерно полгода Алми смог с удовлетворением констатировать, что почти все, о чем стороны договорились в Москве в декабре 1956 года, либо уже было осуществлено, либо находилось в стадии осуществления[626]. После переговоров, проводив Толонена и Алми домой, советская переводчица отчиталась перед чиновниками, что гости остались всем очень довольны. Финские делегаты рассказали ей, что многие советовали им отказаться от переговоров и поездки в Москву из‐за геополитической ситуации. Однако они укрепили свои позиции и были совершенно удовлетворены результатом[627]. Договор включал в себя взаимные визиты оперных театров, взаимные обмены солистами балета, более длительный обучающий визит советского хореографа в Финляндию, а также постановку балета Прокофьева «Золушка» в Национальной опере Финляндии в сотрудничестве с советскими специалистами осенью 1957 года. Кроме того, речь шла и о взаимных визитах между Хельсинки и Таллином[628]. Последний пункт договора был исполнен весной 1958 года.
В СССР также были довольны осуществленными с Национальной оперой Финляндии обменами. В отчете 1956 года Министерства культуры СССР о международной деятельности Национальная опера Финляндии часто упоминается. Про будущие планы в отношении Финляндии было сказано так: «…установление длительных творческих связей с Национальной оперой», что на практике означало углубление сотрудничества[629].
Толонен и Алми отчитались о своем успехе перед СМИ сразу после Нового года и рассказали в общих чертах о планируемых обменах с Большим театром, Театром оперы и балета «Эстония» и другими советскими культурными организациями[630]. Детали отшлифовывались в течение весны и лета 1957 года, в особенности в ходе визитов Толонена и Алми в Москву и Ленинград[631]. Заключенный договор значительно расширил сотрудничество, и в двухлетний период с 1957 по 1958 годы обменная деятельность Национальной оперы Финляндии с Советским Союзом была максимально активной. Запущенная договором серия обменов была для Национальной оперы очень важна во многих отношениях. С точки зрения международных отношений договор был исключительным в силу своей обширности, но еще и потому, что все оговоренные в нем пункты осуществились в соответствии с планом и графиком.
Одним из пожеланий Национальной оперы Финляндии, не включенным в договор, была организация визитов солистов Оперы в Советский Союз. И хотя визиты на первый взгляд выглядели как личные поездки артистов, какие, например, ранее осуществлял Вейкко Тюрвяйнен, теперь Национальная опера активно склоняла артистов к поездкам и продвигала визиты вне рамок договора об обменах. Целью этой деятельности было обретение международного статуса Оперы за счет вывоза солистов на большие арены. В результате весной 1957 года оперные звезды сопрано Лийса Линко и тенор Йорма Хуттунен отправились в масштабные трехнедельные гастроли по Советскому Союзу. Их турне началось в Петрозаводске, продолжилось в Ленинграде, Риге, Львове и Одессе и завершилось в Москве[632]. В общей сложности финские артисты вышли на сцену 13 раз, в основном в операх «Евгений Онегин» Чайковского и «Травиата» Верди. В Петрозаводске у них прошли как собственные концерты, так и совместный. Визит вызвал в городе исключительный интерес, билеты были раскуплены уже за три недели до выступлений. В Петрозаводске Линко и Хуттунен узнали, что в городе по-прежнему существует театр, в котором сохраняется финский язык, и что местные артисты очень надеются на увеличение числа обменов с финскими коллегами[633]. Действительно, Петрозаводск стал, наряду с Ленинградом, Таллином и Москвой, городом, который финны в последующие годы навещали особенно часто и откуда в Финляндию приезжало артистов больше, чем из других мест.
Линко и Хуттунен были в числе первых иностранных артистов, появившихся в Риге после окончания войны. И они снискали в городе значительную популярность – пресса писала, что выступление артистов по телевидению смотрели целых 100 000 зрителей. Йорма Хуттунен приезжал в Ригу и раньше, в «старые времена», то есть до войны. Ему показалось, что город выглядит, как и прежде, но численность населения в нем значительно выросла. Для турне были выделены советские концертмейстер и переводчик. Последний, судя по имени и фамилии, имел финское происхождение[634]. В подобных случаях переводчиком обычно служил сотрудник госорганов, контролировавший иностранцев и отчитывавшийся об их действиях.
Визиты были настолько новым явлением, что ошибок избежать не удалось. После возвращения солистов в Финляндию из письма Челякова (Управление внешних связей Министерства культуры СССР) стало известно, что Линко и Хуттунен отказались принять свои гонорары в рублях, хотя в декабре 1956 года с Оперой Финляндии была заключена договоренность о том, что они приедут на тех же условиях, что и Тюрвяйнен и Куусоя годом ранее[635]. Рубли вывезти из страны или обменять на другую валюту было нельзя, их можно было только потратить в магазинах СССР. Во время гастролей организаторы поездки со стороны Финляндии интересовались, можно ли получить гонорары в другой валюте, а не в рублях. На это Минкульт не согласился, но оплатил все связанные с транспортом расходы. Вопрос продолжал обсуждаться и в ходе визита Челякова в Хельсинки в апреле 1957 года[636]. Очевидно, Алми забыл сообщить о ситуации с гонорарами Линко и Хуттунену перед поездкой[637]. В дальнейшем подобные вопросы получалось контролировать лучше. Но в иностранной валюте гонорары не выплачивались и в дальнейшем, поскольку СССР остро нуждался в валюте[638].
Балет «Бахчисарайский фонтан» сделал доступными для финских танцовщиков самые большие сцены Советского Союза. В апреле 1957 года четыре солиста балета отправись на гастроли в СССР. Сообщалось, что Майю Куусоя летом в рамках своего турне доедет до самого Кавказа[639]. Танцовщики направлялись Национальной оперой Финляндии, но Куусоя, по-видимому, ехала в СССР по индивидуальному приглашению. Куусоя впоследствии шутила, что в Саратове и Баку температура была +38 °С и +40 °С, и такие условия, конечно, хорошо подходили для опер «Аида» и «Кармен», но с точки зрения исполнения были
