прикончить.
Валерик еще раз обшмонал барахлишко, позаимствовал документы и пистолет. Подумал, и реквизировал наличность, оставив лишь несколько не самых крупных купюр. На обратную дорогу и прокорм должно было хватить. Что еще? Стереть возможные отпечатки, заклинить в щели меж досками пола нож и ударом ноги сломать лезвие. Вроде, все. Он сделал шаг к двери. Бывший блондин замычал еще сильнее.
– Что, хочешь чистосердечно раскаяться? Что-то не похоже. Тогда вот что: к завтрашнему дню тебя в поселке быть не должно. Увижу – убью. Веришь? Это хорошо, у человека должна быть вера. А тебе на прощанье… Да не крутись ты, а то промахнусь, член отпадет.
Мужик послушно замер, но через две секунды взвыл и закрутился волчком, прижимая скрученные скотчем в запястьях руки к паху.
– Так вот: ты теперь импотент. Навсегда, до конца жизни. К врачам обращаться бесполезно, не помогут. За что? За мою мать. А если кого вместо тебя пришлют, так я ему яйца отрежу, и сырыми сожрать заставлю. Это если живым останется. Все ясно? Да не вой, не так это и больно. Бескровная операция, считай, что лазером чикнули. Вон, гвоздь в стене торчит, развяжешься. А там можешь и валить. Только помни: срок тебе до завтра.
Пистолет Валерик честно выкинул на самом глубоком и быстром месте реки. Если течением не утащит, так илом затянет. Было, конечно, искушение оставить красивую игрушку себе. Но что он бы с ним делал? Тут не дикий запад, разрешение на боевой ствол не дадут, да и засвечена эта пушка, так что нафиг ее, нафиг. Есть и еще один довод: не умеет он с этим оружием обращаться. Надо же собирать-разбирать, чистить-смазывать… Документы лучше сжечь. Вообще говоря, их можно было и не брать. Для наведения справок их можно было и просто сфотографировать. Чистой воды хулиганские побуждения: осложнить мужику жизнь. Вот и трофейная зажигалочка пригодится. Забавная вещица, статусная. Хоть сам Валерик не курил, но "зиппо" притырил. Себе не оставит, так, может, подарит кому.
Интересно только, кто это захотел подлезть к нему через мать? Эх, не умеет Валерик правильно спрашивать. Это в кино, вон, сыщик два-три вопроса бандюге задаст, и тот сам торопится всю душу излить. А тут… понятно, что мужик боится. И самого Валерика, и своих боссов. Надо только последить, чтобы он не попытался глупостей каких натворить перед уходом.
Лысый блондин исчез еще до заката. Кто, откуда, что было нужно, так и осталось неизвестным.
Баба Клава встретила Валерика хмуро. Вместо привычной уже уютной кухни молча проводила в гостевую комнату, села напротив и какое-то время буравила его тяжелым колючим холодным взглядом, от которого по спине табунами скакали мурашки. Ну, и он молчал в ответ. Так и сидели друг напротив друга, играясь в гляделки. Наконец, старая ведьма соизволила открыть рот:
– Доигрался ты! И ведь предупреждала, ведь говорила, и все равно спалился по полной. Приходили ко мне третьего дня.
– Кто приходил, зачем? – не понял Валерик.
– А то сам не знаешь, кто. Конь в кожаном пальто! Гебе являлось, да не по мою душу. О тебе все расспрашивали. Кто, что, откуда, зачем – все до последней капельки. Запомни раз и навсегда: с государством нельзя играть, у него все карты крапленые. А если даже ты будешь выигрывать, так оно правила сменит, и все одно тебя обует. Рассказывай, куда вляпался!
– Да я, вроде, никуда… Вот разве что…
– Рассказывай, все рассказывай.
Рассказывать пришлось долго. Старуха поминутно перебивала, задавала вопросы, переспрашивала. А когда умотала гостя до полного мозгового коллапса, успокоилась, замолчала и уставилась все тем же колючим жестким взглядом куда-то в сторону. Валерик терпеливо ждал. А что, собственно, ему еще оставалось делать?
Ждать пришлось не особенно долго. Бабка снова вонзила взгляд в Валерика.
– Ну что, милок, попал ты. Конкретно попал и, похоже, насовсем.
– Это я и сам знаю.
– Ишь, знает он! Ну побрыкайся, побрыкайся, порезвись. Ты себе в башку свою вбей: государство всегда получает то, что хочет. Так или иначе, но получает. Так что путь тебе в казенный дом, и хорошо еще, если не в подвалы конторы.
– Какой конторы?
– Известно какой, глубокого бурения. Одно хорошо – девку ты эту инициализировал.
– И почему это хорошо?
– Да потому, что раз одну сделал, значит, и еще кого сможешь. Или даже нескольких. Вот и пускай контора получит свои игрушки, а ты будешь хоть и на поводке, но на длинном. И с девкой этой, с Вероникой, не цапайся. Ее наверняка поставят курировать все эти дела, и ты ей будешь информацию передавать. Учить ее будешь. Вот когда выучишь, тогда она от тебя и отстанет. Да ее папаша и сам отгонит. Только обдумывай тщательно, что рассказать, а что утаить. Проверить они тебя не смогут, но если поймают на вранье, то каждое слово будут перепроверять трижды. Ну все, иди давай. Мать, поди, уж заждалась. Да и яблочный пирог горячим есть вкуснее.
Вот так, ошарашила до больших круглых глаз и выставила на улицу. Валерик успел до дома дойти, и только потом вспомнил, о чем хотел расспросить старуху. Ну да ничего, успеет еще. Не горит это, не горит.
За окном автобуса потянулись пригороды. Валерик отвлекся от мыслей, возвращаясь в реальность. Еще четверть часа – и вот он, автовокзал. Через приземистое двухэтажное здание можно идти без опаски – его не тронут. Боятся. Суеверные люди! Впрочем, оно и к лучшему. Меньше приключений – целее здоровье.
Желтый рейсовый "Икарус" со скрипом распахнул дверь, высаживая Валерика на остановке, и тут же рыкнул, обдал недавнего своего пассажира густыми сизыми клубами дизельного выхлопа и не торопясь, поматывая прицепом-гармошкой, двинулся дальше. А Валерик зашагал домой. Нынче поездка не принесла обычного расслабления. Словно не дрых всю ночь на диване, слопавши преизрядный кус того самого яблочного пирога, а мешки ворочал. А впереди еще прогулка с Иришкой. Дело приятное, но отдыху никак не способствующее. Так что быстрее, быстрее домой и пару часиков релакснуть.
Валерик, ускоряя шаги, за угол и остановился. Двор был взбудоражен. Вокруг крыльца его офиса была растянута желтая полицейская лента. Несколько машин узнаваемой раскраски стояли на площадке для клиентов. Какие-то люди в форме что-то деловито измеряли, фотографировали. Вокруг столпились бабушки, среди них сновала пацанва, поодаль старательно делали безразличный вид пузатые дядьки. А входная дверь… сперва были аккуратно подняты вверх металлические роль-ставни, а потом все было раскурочено, изувечено, расхлестано. Ботинки полицейских громко хрустели по битому стеклу.
Появление Валерика
