ходила по барам. Или на стадион, я так думаю. Не вешалась ни на кого. Я у нее не убиралась, так что редко к ней заглядывала. Думаю, она откуда-то с севера.
– Из Вермонта, – сказал Джейк.
– Вот как.
Он стал слушать дальше.
– У большинства девчонок кровати завалены плюшевыми зверями – детский сад какой-то. Все стены постерами завешаны. Подушки повсюду раскиданы. В каждой комнате мини-холодильник, чтобы всегда газировка была под рукой. Есть такие квартиры – не повернешься, сколько вещей натащили. Роза жила довольно просто, и она была опрятной. Зрелой, как я сказала.
– А она говорила о ком-нибудь из родных?
Кэрол покачала головой.
– Не припомню такого, нет. Отца ни разу не вспоминала. Кузена вашего.
– Они не жили вместе, родители. Большую часть жизни Розы, – сказал Джейк, сочиняя на ходу. – Наверно, поэтому.
Уборщица кивнула, качнув двумя растрепанными оранжевыми косичками.
– При мне она только о матери говорила. Понятное дело, этот ужас с ее мамой только случился, перед самым ее приездом. Наверно, ни о чем другом и думать не могла, – она покачала головой. – Такая жуть.
– Вы ведь про… пожар, да? – сказал Джейк. – Это была автокатастрофа?
Он понял, что такая мысль засела у него в уме с тех пор, как он побывал в «Таверне Паркера» и узнал от Салли, что сестра Эвана сгорела. Было ясно, что это случилось не в доме, иначе Сильвия или Бетти упомянули бы об этом, наряду с отравлением угарным газом и передозировкой – еще один ужасный несчастный случай из истории старого родового гнезда, где люди издавна рождались и умирали. После «Таверны Паркера» Джейк стал невольно представлять это как серию кадров из какого-нибудь фильма: машина теряет управление, пробивает дорожное ограждение, летит с холма и взрывается, а за секунду до падения успевает выскочить единственная несчастная/счастливая пассажирка, которая стоит на краю и кричит, глядя вниз, на объятую пламенем груду металла.
– Ой, нет, – сказала Кэрол Фини. – Бедняжка в палатке сгорела. Роза еле вылезти успела и видела все своими глазами. Ничегошеньки поделать не могла.
– В палатке? Так они… что, в поход ходили?
Такую деталь следовало знать кузену бывшего мужа жертвы несчастного случая. Джейк допустил промах.
– Ехали сюда, в Афины, с самого севера. Вы сказали, вроде, из Вермонта, – Кэрол пристально взглянула на него. – Не все могут позволить себе, знаете ли, жить в отелях. Она мне один раз сказала, если бы она в такую даль от дома не забралась ради учебы, ее мама была бы в порядке, а не в земле лежала где-то в северной Джорджии.
Джейк уставился на нее.
– Погодите, – сказал он. – Так, это случилось в Джорджии?
– Розе пришлось похоронить маму на местном кладбище, в ближайшем городке. Можете себе представить?
Он не мог. То есть, мог, но сложность была не в том, чтобы представить это, а в том, чтобы сложить цельную картину.
– Что же она домой ее не привезла, чтобы похоронить в Вермонте? Вся семья в Вермонте похоронена!
– Знаете, что? Я ее об этом не спросила, – сказала Кэрол с изрядным сарказмом. – По-вашему, это нормальный вопрос, если она только что мать потеряла? У нее никого не осталось там, откуда она приехала. У нее только мама была, так она мне сказала. Ни сестер, ни братьев. И, как я сказала, я от нее ни единого слова не слышала о вашем кузене, – сказала Кэрол со значением. – Может, ей так было лучше, решить все на месте. Но если найдете ее, тогда уж точно спросите.
Разговор, похоже, зашел куда-то не туда. Джейк отчаянно пытался собраться с мыслями и вспомнить, что именно он хотел выяснить.
– Она оставила университет после первого курса, – сказал он. – У вас есть хоть какая-то догадка, куда она отправилась?
Кэрол покачала головой.
– Я не знала, что она уедет, пока мне не сказали убраться в ее комнате, когда она уже съехала. Я не особо удивилась, что она решила сменить учебное заведение. Это тусовая школа. Она не была тусовщицей.
Джейк кивнул, словно подтверждая, что ему это известно.
– И не осталось никого, кто жил здесь в то время, с кем она могла бы общаться?
Кэрол задумалась.
– Нет. Как я сказала, у нее было мало общего с другими студентками. В таком возрасте даже пара лет делают большую разницу.
– Погодите, – сказал Джейк. – Сколько ей было лет, на ваш взгляд, когда она жила здесь?
– Я не спрашивала, – сказала Кэрол и встала. – Извините, не могу вам помочь. Очень жаль, что она пропала.
– Погодите, – повторил Джейк и полез в задний карман за телефоном. – Просто… Я покажу вам фотографию?
Он снова увидел размытую фигурку девушки в хоккейной форме, с короткой челкой и в больших круглых очках. Это было все, что он мог предъявить, единственное доказательство существования Розы Паркер, досрочно окончившей среднюю школу и уехавшей из дома шестнадцатилетней сиротой, получать высшее образование в университете Джорджии вместо того, чтобы идти в выпускной класс.
– Просто хочу убедиться, – сказал он и протянул телефон Кэрол Фини.
Кэрол напряженно всмотрелась в экран, и Джейк увидел, как ее лицо сразу расслабилось.
– Это не Роза, – сказала она, отстраняясь от телефона и качая головой. – Вы говорите о ком-то еще. Что ж, тем лучше. Эта девушка достаточно намучилась.
– Но… это она. Это Роза Паркер.
Кэрол из вежливости взглянула на экран еще раз и тут же отвела взгляд.
– Да нет же, – сказала она.
Сорока
Джейкоб Финч-Боннер
«Макмиллан», Нью-Йорк, 2017, стр. 245–246
Она не поленилась наведаться домой пару раз за первый год и, наталкиваясь на знакомых в Эрлвилле или Хэмилтоне, на тех, кто знал ее всю жизнь, говорила, что Мария учится в Огайо.
– Будет историком, – сказала она кассирше в банке, переводя средства на счет дочери в Колумбус[68].
– Подумывает о переводе, – сказала она старику Фортису, увидев, как он выходит из машины перед «Доступными ценами». – Хочет повидать страну.
– Ну, кто бы стал винить ее? – сказал он.
– Она, похоже, действительно счастлива там, – сказала она Гэб, которая однажды пришла к ней домой.
– Я просто шла мимо. Увидела вашу машину? – сказала Гэб, словно спрашивая. – Я больше ее не вижу, когда хожу мимо дома.
– Я встречаюсь с одним парнем в пригороде Олбани, – сказала Саманта. – Провожу с ним много времени.
– А.
Гэб, как оказалось, с августа писала Марии электронные письма и смс, и названивала, пока не получила сообщение от оператора о том, что номер больше не обслуживается.
– Она надеялась, ты сама поймешь, – сказала Саманта. – Сожалею, что приходится говорить это, но у Марии теперь серьезная любовь. Кое-кто с философского факультета. Блестящая молодая женщина.
– А, – повторила Гэб.
Она пробыла у Саманты еще
