и дал длинную очередь вверх. Затем ещё одну, короче и слева направо. Теперь вышло более-менее. Иван аккуратно снял ленту, уложил пулемёт на место и взялся за руль. Ничего, всё будет «Ок». Главное быть уверенным в победе.
Плот покачивался и немного «клевал» носом, но бойко шёл вперёд. Ветер был переменчивым, и приходилось делать жуткие зигзаги, стараясь не сбиться с курса. Вскоре на горизонте зардел рассвет и в его неровном свете Иван различил чёрную береговую полосу. От радости и гордости за собственные навигационные умения он вскочил и закричал что есть силы, едва не станцевав чечётку. Плот закачался, грозясь перевернуться. Иван присел и схватился за фалы. Вот это будет номер, если он потопит посудину у самой цели плавания.
Он выровнял плот, подхватил поток ветра и нацелился на берег. Парус сильно кренился вперёд. Брёвна скрипели, а самодельную мачту едва не ломало, и это было нехорошо. Утренний бриз надувал парус, но «титаник» оставался на месте.
Иван сунул руку в воду по локоть, на минуту замер и на его лице отразилась невероятная смесь удивления, злости и непонимания. В это сложно было поверить, но так и есть, мощное встречное береговое течение компенсировало движущую силу ветра, не давая плоту двигаться дальше. Посудину упорно сносило вбок и немного назад и никаким галсом этого теперь не исправить. Надо было что-то предпринимать, помочь плоту выкарабкаться на тихую воду, но что?
Иван вытащил из кормовой уключины рулевое весло и принялся грести. Изо всех сил он налегал на бамбуковую рукоять. Дюраль гнулся, а бамбук предательски скрипел, грозя оставить плот без руля, но ситуация никак не менялась — черная полоска вожделенной суши, освещаемая первыми лучами утреннего солнца всё также оставалась миражём на расстоянии в непреодолимые четверть мили, которые теперь стали настоящим водным препятствием.
Иван различал серые контуры потухшего вулкана, серебряную дорожку водопада и даже сплошной ковёр серо-бурых джунглей, но время шло, солнце поднималось всё выше, а его старания так и оставались безрезультатны — плот упорно сносило в океан.
Вдруг откуда-то снизу как выстрел, как землетрясение, рождённое в морских глубинах, страшная неведомая сила подхватила хлипкий Иванов «титаник», закачала его как хлипкую щепу, завертела водоворотом и с размаху выплюнула на несколько метров вверх. Квёлый плотик удивительным образом не перевернулся. Мощно вспенилась вода вокруг и что-то чёрное и огромное, будто спина кита или касатки, но явно искусственного происхождения, выгнулось дугой так, что посудина, мгновенно став желеобразной, легко скатилась по образовавшемуся скату как санки по ледяной горке. Перед самой водой, зацепившись баллоном за что-то выступающее, плот завалился на один бок и замер, грозясь рассыпаться в любую секунду.
Звонко лопнул один из поплавков, отчего бревенчатый настил всколыхнуло точно молочную пенку в кипящем молоке. Воздух из баллона с шипением вырвался наружу. Заскрипели, затрещали, затёрлись друг о друга насквозь промокшие брёвна. Оружейный контейнер съехал на край и застрял, запутавшись в канатах. То здесь, то там стреляли рвущиеся узлы нейлона. Концы лопнувших лиан гулко хлестали о прорезиненную ткань. Конструкцию, вмиг получившую множество степеней свободы, теперь удерживали на честном слове лишь несколько поперечных жгутов сплетённых из капроновых фалов. Вцепившись за один из них, Иван попытался дотянуться до ящика. Не дай бог пулемёт соскользнёт в воду, и «пишите письма».
Но как тут быть, если всё происходящее, ни много, ни мало, настоящее светопреставление.
Зависнув на несколько секунд в воздухе, чёрная гора двинулась вниз, а вместе с ней весь плот перешёл в состояние разрушения. Нос его предательски задрался кверху и одно из брёвен, что у самого края, соскользнуло в бурлящую пену. Следом за ним соседний ствол также сполз в воду. Хилый крепёж фатально расползался прямо на глазах. Брёвна неумолимо тянуло в омут и в бревенчатом настиле всё больше появлялось чёрных просветов как щелей от выбитых зубов во рту у боксёра. Посудина тряслась и рассыпалась на части, словно старый японский веер с прогнившими в край нитками…
…в этот самый момент треснул центральный канат и вместе с несколькими брёвнами ушёл под воду и контейнер с пулемётом.
Не раздумывая, Иван бросился за ним. Нырнул, но схватить за рукоять не успел, помешало накатившее бревно. Он едва увернулся от удара, снова различил очертания контейнера и двумя сильными гребками почти догнал его, но…
…вдруг лицом уткнулся во что-то твёрдое и скользкое, такое, что силой остановило его.
Лоб и щёку обожгла резкая боль. Сильный удар пришёлся по носу, и кровавое облачко окрасило воду красным. Ящик растворился в бездне, а неведомое препятствие неумолимо сжимало Ивана, как комок ваты.
Больно завернулась рука. Обе ноги свело и сдавило вместе. Тело выгнулось и окаменело в неестественной и до потери памяти болезненной позе. Не имея возможности шевельнуться, смятый как пластилин Иван судорожно вертел зрачками, стараясь разглядеть причину своего спонтанного пленения.
От постигшего его озарения он едва не захлебнулся. Со всех сторон его, как комара липкой паутиной, стискивала в тугой кокон самая настоящая рыболовецкая сеть. Похожая на огромную авоську вроде невода или бредня она практически повязала его по рукам и ногам. В это сложно было поверить, но он натурально был пойман как самая обыкновенная безмозглая плотва.
Собрав все силы, Иван попытался было вырваться, но тут его изрядно тряхнуло, да так, что он едва не выблевал остатки воздуха вместе с лёгкими и в его глотку устремился поток ледяной воды. Незримый буксир с приличной скоростью тащил его сплюснутое в бесформенную кучу тело. Сеть шла против течения и две противоположные друг другу силы выдавливали из Ивана все кишки…
* * *
Очнулся он от удара обо что-то твёрдое. Крепко зашиб плечо и колено. Резкая боль прошила всё тело электрическим током.
С сети стекали тучные струи воды. Густо и навязчиво стучали они о металл, точно весенний ливень бьёт о жестяной подоконник. Стальной витой фал тянулся вверх прямо к шнеку на выгнутой «гусиной шеей» стреле крана-подъёмника. Стрела уходила куда-то за спину, куда Иван видеть не мог. Он висел сдавленный слизким коконом, не имея возможности пошевелить и пальцем, ориентируясь лишь только по слуху.
Когда вода стекла, стали различимы и прочие звуки. Утренняя птичья разноголосица, свист и трели свидетельствовали о том, что он сейчас на суше, а это значит, что кругом снова ненавистные джунгли, а он опять в чьём-то плену.
От бессилия и безвыходности собственного положения хотелось завыть белугой. Как же всё это достало! Может, пора опустить руки и пустить всё на самотёк? Отпустить ситуацию по
