так хочет приколоться надо мной. Но бред же? Не вижу никаких предпосылок для таких подстав. Так что хватит мудрить.
— А когда? — уточнил я.
— Думаю, в середине июня. Через две-три недели.
— Хм… Я в это время как раз обещал к близким заехать.
— То есть не сможешь? — расстроилась Настя.
Реально расстроилась или это игра?
— Пока не знаю. Попробую всё согласовать.
— Хорошо. Думаю, Катя тебя сама пригласит ещё и подробности расскажет. Всё, я побежала.
Девушка улыбнулась напоследок, помахала ручкой и отправилась к подругам.
***
Вторая новость была связана с тем, что вечером мне пригнали машину. Привезли также и все документы. Проверив, я подписал бумаги и получил ключи, став обладателем своего авто.
Теперь надо найти гараж и превратить свою машинку в чудо алхимической мысли.
***
Как и сказала Настя, Катя сама ко мне подошла. Что логично, учитывая, что приглашение именно от неё исходит.
— А это… Нормально, что я буду? — спросил я прямо то, что меня беспокоило.
— Почему нет? — улыбнулась она. — Заодно и в шахматы сыграем. Ты, кстати, разобрался в правилах?
— Общий принцип усвоил. Когда, говоришь, отправляемся?
— Десятого июня. Недельку отдохнём, а потом вернемся. Кстати, билеты покупать не надо, я тебя подброшу.
— Перемещение?
— Ага. Ты не испугаешься? А то некоторые боятся ходоков.
— Думаю, справлюсь.
Как-никак опыт имеется.
В общем, с девушкой мы договорились. Если десятого на море, то где-то семнадцатого я освобожусь и сразу двину к Гвоздевым. Надо будет подналечь на дела. Хорошо, что сессия заканчивается.
***
В четверг я сдал последний экзамен. Общие результаты обещали быть в понедельник. Тогда же будет последний учебный день. Но, если честно, уже никто и не учился. На выходные опять запланировали вечеринки в обоих институтах, но я отказался. Приходится чем-то жертвовать и пусть это лучше будут клубы.
Что интересно, студенты государственного тоже в клуб собрались. Понятное дело, что тот на порядок проще, чем у аристократов, но всё равно забавно.
В субботу утром я отправился в мастерскую. На своей машине. Что было отдельным поводом, как для гордости, так и для радости. Водил я пока не особо уверенно, поэтому ехал медленно и не спешил.
Мне оставалась где-то половина пути, когда я остановился на перекрестке, пока горел красный.
А потом рядом затрещало пространство и справа от меня появился ходок.
— Привет, — сказал он со злой усмешкой, схватил меня за руку и…
Я провалился в темноту.
Глава 22. Тихое утро в лесу
Родион чувствовал, как уходит время. Пять минут назад ему поступило донесение, что Соколова похитили. Приставленный за ним человек следовал за парнем. Наблюдаемый купил себе машину и, по всей видимости, собирался на ней добраться до мастерской. Неизвестный ходок похитил его прямо на дороге, переместившись внутрь автомобиля.
Пока сообщение дошло, пока Родион передал информацию, время неумолимо уходило и оставалось всё меньше шансов найти Эдгарда.
***
Перемещения бывают разные. Говорю как человек, которого не раз перемещали без согласия, против воли.
Кто бы меня ни похитил, намерения свои он обозначил сразу же. Вывалился я на крыше двухэтажного здания. Откуда и полетел вниз, прямо на твердую землю. Хорошо, что не асфальт, а то так и убиться можно.
Само по себе резкое перемещение дезориентировало, а потом… Краткий миг падения и из меня вышибло весь дух. Ходок на этом не остановился. Он очутился рядом, снова меня схватил и на этот раз мы оказались в лесу.
— Свяжите его! — крикнул чей-то властный, полный возбуждения голос.
Слабо осознавая, что происходит, я чувствовал, как встают на место кости, как восстанавливается тело. Попытался было отмахнуться, но на меня обрушились удары. Били ногами, особо не церемонясь.
На какое-то время я потерял сознание, а когда очнулся, то… Увидел, что передо мной сидит кто-то, в черной маске, и держит в руках шприц.
— Ну привет, Эдгард. Как жизнь? — спросил он, — Очухался?
В голове по прежнему звенело. Судя по ощущениям, отключился я ненадолго. Внутри что-то щёлкнуло и взгляд прояснился. Я моментально осознал, что нахожусь в нешуточной опасности. Мигом проснулось улучшенное зрение, все чувства обострились.
Голос говорившего был знакомым. Несмотря на маску, я его узнал. Сапфир Атаманов собственной персоной. Тот, кто задирал простолюдинов, тот, с кем я подрался и тот, кого исключили до конца года из института.
— Эй, ты здесь? — пощёлкал он пальцами свободной руки, — Знаешь, что это за дрянь? — указал он на шприц, — Забористая штука, я тебе скажу. Мы её для пыток используем. Даёт ощущение легкого кайфа, вызывает галлюцинации, а ещё обостряет все чувства.
Я задергался, когда шприц приблизился ко мне. Атаманов остановился и, хоть лица было и не видно, я почувствовал, как он довольно скалится.
Паника и страх не мешали анализировать ситуацию. Всего здесь пятеро врагов. Либо его люди, либо другие аристократы. У Сапфира индекс опасности тридцать семь. У меня сейчас за двадцатку перевалил. То есть он сильнее меня. Учитывая, что я связан, избит, а их пятеро — дела мои, откровенно говоря, паршивы.
— Чего тебе надо? — выдавил я из себя слова.
Главное, выиграть время.
— Это хороший вопрос. Видишь ли, ты, Соколов, хоть и носишь такую фамилию — ничтожество. Надо было сидеть в той дыре, где ты скрывался. Но не переживай. Я здесь не ради банальной мести, хотя, если быть честным, мне это всё доставляет большое удовольствие, — он стянул с себя маску и я увидел его грубое, уродливое, искаженное ненавистью лицо, — У меня к тебе есть вопросы, Эдгард. И ты мне на них ответишь.
— Что за вопросы?
— Парни, смотрите, какой он сговорчивый, — рассмеялся Атаманов, обращаясь к подельникам.
Пока он смеялся, я подёргал руками и ощутил, что их сковывают наручники. Которые привязаны цепью к дереву. Металл… это хорошо.
— Что, пересрался, Соколов? Не такой смелый, как на территории института?
— Ты руки мне развяжи и посмотрим, какой я смелый.
Усмешка сползла с лица Атаманова.
— Ты, наверное, — прошипел он, — Наивно думаешь, что выберешься отсюда? Парни, разожгите костер. Мы уже оценили твою регенерацию. Слабенький бес. Ничтожество. Но и это сегодня сыграет против тебя. Знаешь, что причиняет наибольшую боль? — наклонился он ко мне, заглядывая в глаза, — Огонь. Он обжигает, травмирует кожу, создаёт шрамы, которые неохотно восстанавливаются даже у сильных бесов, которым ты не чета. Знаешь, что раньше неугодных аристократов медленно жгли на кострах? В качестве наказания или казни. Тут уж не знаешь, что и хуже, — снова усмехнулся он.
— Дерьмовый из тебя злодей, — ответил я, смотря, как остальные
