правдоподобным, хотя и остается по-прежнему лишь предположением. Степень самостоятельности взглядов Парменида оценивается сейчас по-разному,[771] но мы едва ли ее сильно приуменьшим, полагая, что основные геометрические черты космологии Парменида (в том числе и шарообразность Земли) носят пифагорейское происхождение.[772]
Что касается Венеры, то у Диогена Лаэрция о Пифагоре говорится следующее: πρώτον τε "Εσπερον καί Φωσφόρον τόν αότόν ειπείν, οί δέ φασι Παρμενίδην (D.L. VIII,14 a Aristox. fr. 24). Если принимать рукописное чтение ώς φησι Παρμενίδης, то перед нами — ссылка Парменида на астрономическое открытие Пифагора, которую Аристоксен вычитал в парменидовской поэме.[773] Однако Фаворин приписывает это открытие самому Пармениду (D.L. 1Х,23), отмечая, правда, что другие называют автором Пифагора. Основываясь на этом, Верли принял конъектуру Казаубона οί δέ φασι Παρμενίδην: «а другие говорят, что Парменид». Более удачным, однако, кажется предложение Дильса ώς φησι <καί> Παρμενίδης: «об этом (т. е. о Венере) говорит и Парменид» (28 А 40а). Поскольку поэма Парменида была широко известна, неудивительно, что впоследствии автором этого открытия сочли его, а не Пифагора.[774]
По поводу разделения Земли на зоны необходимо отметить, что о Пифагоре говорится и в связи с разделением на зоны небесной сферы, а о Пармениде — только земной. Между тем сами названия зон (арктическая — от "Αρκτος, Медведица, антарктическая — противоположная ей) говорят о том, что первоначально это разделение прилагалось к небесной сфере.[775] Введение геометрического разделения небесной сферы естественно связывать с человеком, который занимался как астрономией, так и геометрией. Парменид же, вероятно, перенес это разделение с небесной сферы на Землю.[776] Во всяком случае, его младший современник Гиппократ Хиосский уже был знаком с разделением Земли на зоны (42 А 5).[777]
Мы уже приводили свидетельство Аристотеля (Protr. 18, 20), в котором Пифагору приписывается мысль о важности наблюдений за небом. Результаты астрономических наблюдений пифагорейцев ощутимы прежде всего в учении о планетах. У Анаксимандра планеты еще не выделялись в особую группу, Анаксимен, по-видимому, отличал их от неподвижных звезд (13 А 7.5), но ничего конкретного о них не говорил.[778] Об Алкмеоне, одном из старших пифагорейцев, Аэций сообщает следующее: «Некоторые математики полагают, что планеты движутся с запада на восток в направлении, противоположном движению неподвижных звезд. С этим согласен и Алкмеон» (24 А 4). Открытие того фундаментального факта, что планеты имеют собственное круговое движение вдоль зодиака, едва ли принадлежало самому Алкмеону,[779] который был врачом и занимался в основном медицинскими вопросами. Остальные его астрономические взгляды примитивны и несамостоятельны: он считал Солнце плоским и совершенно неверно объяснял лунные затмения (24 А 4). Вероятно, сведения о собственном движении планет он почерпнул у Пифагора или у кого-то из его учеников, а в остальном остался при старых ионийских взглядах.[780] Впрочем, это неудивительно: в отличие от шарообразной формы Солнца собственное движение планет можно наблюдать непосредственно.
Другой важной заслугой пифагорейской астрономии было установление порядка, в котором расположены планеты. Об этом упоминает Симпликий со ссылкой на Евдема: «Анаксимандр первым дал учение о величине планет и расстоянии между ними, как говорит Евдем, приписывая порядок их расположения пифагорейцам» (fr. 146). Собственно говоря, Анаксимандр писал лишь о расстоянии от Земли до звезд, а также Луны и Солнца, которые греки также называли планетами. Согласно его схеме, оно равнялось 9, 18 и 27 земным радиусам.[781] По сравнению с Анаксимандром пифагорейцы сделали огромный шаг вперед. Сопоставляя слова Евдема с тем, что говорилось выше о Венере и собственном движении планет, можно полагать, что им были известны все пять планет, видных невооруженным глазом: Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн. Правда, Евдем по поводу числа планет ничего не говорит, но его молчание красноречивей слов: едва ли бы он стал приписывать пифагорейцам правильный порядок планет, если бы их было меньше, чем это было известно в его время.
«Правильным» порядком в IV в. считался следующий: Земля — Луна — Солнце — Венера — Меркурий — Марс — Юпитер — Сатурн. Именно такой порядок мы встречаем в системе Филолая (44 А 16), но, как уже отмечалось выше (IV,1), он должен восходить к более раннему этапу пифагорейской астрономии («пифагорейцы» у Евдема — это практически всегда ранние пифагорейцы).[782] В основе данного расположения лежат два факта: время полного обращения планеты относительно звезд (сидерический период) и ее яркость.[783] Пифагорейцы вряд ли знали точный сидерический период планет, который, например, у Сатурна равен 30 годам, — это потребовало бы систематических многолетних наблюдений. Но они вполне могли заметить, что Сатурн движется относительно звезд медленнее Юпитера, а Юпитер — медленнее Марса. Эти наблюдения, вместе с данными об относительной яркости планет и были положены в основу их расположения.[784]
С геоцентрической точки зрения порядок, принятый пифагорейцами, последователен, за исключением Венеры, которую они располагали ближе к центру, чем Меркурий. Объясняется это, вероятно, тем, что в тогдашней астрономии сидерический период обеих внутренних планет считался равным солнечному, т. е. одному году. Рассчитать его точнее еще не могли вследствие большой сложности движения внутренних планет.[785] Поскольку же видимое свечение Венеры гораздо ярче, чем Меркурия, то ее помещали ближе к Земле.
Пифагорейский порядок планет подразумевает еще одно важное обстоятельство: круговое движение планет, без которого он просто не имеет смысла. В системе Филолая движение всех небесных тел является равномерным и круговым, что едва ли было его собственным открытием. Отражение этого взгляда можно найти уже у Алкмеона, объяснявшего бессмертие души тем, что она, подобно всем божественным телам, находится в постоянном движении: κινείσθαι γαρ και τά θεια πάντα συνεχώς αεί, σελήνην, ήλiov, τους αστέρας και τον ούρανόν δλον (24 Α 12). В таком контексте αστέρας должно обозначать «планеты», а само движение не может быть никаким иным, кроме кругового.[786]
Гемин (I в.), приступая в начале своего трактата «Введение в астрономию» к изложению основных гипотез, сообщает следующее: «Вся астрономия основывается на том, что Солнце, Луна и пять планет движутся с равномерной скоростью по кругам в направлении, противоположном движению космоса (небесной сферы). Пифагорейцы, первыми подойдя к этому типу исследований (πρώτοι προσελθόντας ταίς τοιαύταις ζητήσεσιν), предположили, что движения Солнца, Луны и пяти планет являются круговыми и равномерными» (Eisag. 1,19).[787] Эта информация хорошо согласуется с тем, что Евдем говорит о пифагорейском порядке планет, — очень похоже, что она восходит к его «Истории астрономии», бывшей одним из важных источников
