а его руки держат меня за бедра, надежно прижимая к себе. Я ныряю вниз, целуя его в губы, и он стонет у моих губ.
— Если продолжишь целовать меня, мы никогда не войдем внутрь.
Я останавливаюсь и позволяю ему нести меня вверх по лестнице, через парадную дверь и дальше по коридору. Оказавшись внутри, он закрывает дверь, погружая свою комнату в темноту. Затем садит меня на свою кровать. Простыни сбиты и смяты, что заставляет меня думать, что он спал или, по крайней мере, был в постели, когда я отправила ему ответное сообщение. Он проводит большими, тяжелыми ладонями по моим голым ногам к ботинкам и расстегивает их, снимая сначала один, потом другой. Затем идут мои носки, пока я не остаюсь в одном черном кружевном мини-платье. Мой пульс учащается, кожа горит, а мышцы дрожат от прилива желания, смешанного с адреналином.
Кровать прогибается, и тело Бена накрывает мое.
ГЛАВА 20
БЕН
Я не был уверен, что, если до этого дойдет, смогу уложить Эшли в свою постель. Но, держа ее в своих объятиях, пока девушка плакала, и будучи вынужденным признать, что она хочет уйти, понял, что, если хочу получить шанс с ней, мне придется принять решительные меры.
Я не хочу, чтобы Эшли видела во мне женатого мужчину. Или пастора. Хочу, чтобы она знала, что я теплокровный самец, который положил на нее глаз, и что я способен быть тем мужчиной, который ей нужен.
Перенося ее через порог, я вспомнил о Мэгги.
Укладывая Эшли на кровать, я на мгновение вспомнил свою брачную ночь.
Затем прогнал эти мысли и в темноте ночи, с крепким, теплым телом Эшли подо мной, я остаюсь в настоящем моменте, чтобы не было никого, кроме нас. Никаких призраков из прошлого, ни вины, ни стыда, ни единого сожаления.
Обхватываю ее подбородок, нащупываю большим пальцем ее губы, только для того, чтобы девушка засосала кончик в свой горячий, влажный рот. Низкий гул вырывается из моего горла.
— М-м-м, так приятно.
Я дразню, вводя и выводя большой палец из ее пухлых губ, пока она обводит языком кончик и засасывает его как можно глубже в горло. Я не единственный, кто получает удовольствие от ее имитации минета. Эшли мурлычет от каждого поглаживания и от ощущения меня у себя во рту.
Сажусь на пятки, оседлывая ее бедра, и опускаю верх ее платья, обнажая грудь. Я почти ничего не вижу в темноте, но нащупываю лифчик, которого там нет. Высвободив большой палец, я обхватываю ее грудь обеими руками, потирая влажным пальцем ее твердый сосок. Эшли хватает меня за бедра, так сильно впиваясь ногтями, что это чувствуется даже сквозь мои спортивные штаны. Потом наклоняюсь вперед, чувствуя тяжелый вес моего стояка в мешковатых штанах. Мои бедра изгибаются сами по себе, отчаянно нуждаясь в трении, и я облизываю ее обнаженную грудь.
— Да, — стонет она.
— Тссс. — Последнее, что мне нужно, это чтобы Эллиот постучала в дверь.
— Сильнее, пожалуйста. Я хочу почувствовать это.
Я даю ей то, что она хочет, и ее спина выгибается над кроватью с диким стоном.
— Да!
Я улыбаюсь, наслаждаясь звуком ее хриплого от желания голоса, и дую на ее теперь влажную плоть.
— Если не сможешь сдержаться, я буду вынужден остановиться.
Я не собираюсь останавливаться, но разочарованное рычание Эшли заставляет меня усмехнуться. Девушка успокаивается, и я продолжаю сосать, лизать и покусывать ее чувствительную грудь. На вкус она так же хороша, как и на запах — мед и полевые цветы, — и я теряюсь в ней. Теряюсь в каждом хриплом стоне, в ее руках в моих волосах, прижимающих меня ближе, в ее двигающихся бедрах, которые касаются моего члена и заставляют меня хотеть того, чего я не могу иметь.
— Бен, пожалуйста. — Ее руки тянутся к моему поясу. — Мне нужно прикоснуться к тебе.
Я не могу перестать целовать ее груди и говорю против них:
— Не сегодня, детка.
Ее руки меняют направление и тянут меня за рубашку. Это я могу ей дать. Стягиваю и бросаю свою рубашку на пол, прежде чем вернуться к ее груди. Она не торопясь ощупывает мои плечи, ее ладони гладкие, как шелк, когда девушка проводит по моим плечам, вниз по бицепсам, к груди, где царапает ноготками мои соски. Мои бедра дергаются вперед, а мой член вклинивается между ее бедер.
— Мне жаль. — Я отстраняюсь, чтобы удержаться над ней.
— А мне нет, — говорит она, сексуально царапая ногтями по моей спине.
Закрываю глаза и пытаюсь обрести контроль над своим телом. Нет ничего, чего бы мне хотелось больше, чем погрузиться в ее сладкое тело и дать ей облегчение, от которого она задрожит в моих объятиях, но я не могу.
Чем больше я посасываю ее грудь, тем более беспокойной Эшли становится.
— Бен, пожалуйста. — Похоже, она близка к слезам.
Ее ноги пытаются высвободиться между моими, и хотя я знаю, что должен отстраниться, остыть, быть разумным, но я не могу выносить ее страданий.
— Ш-ш-ш, детка. — Я падаю рядом с ней. Тянусь к ее бедру, и ее ноги раздвигаются от моего прикосновения. — Шире. — Она подчиняется. — Хорошая девочка.
Ее обтягивающее платье задралось до бедер, выставляя ее напоказ в темноте комнаты. Я сопротивляюсь желанию включить свет, потому что знаю, что вместе со светом придет осознание того, где мы находимся и что делаем. На данный момент мне нужно, чтобы все оставалось только между мной и Эшли.
Ее тонкие шелковые трусики — не что иное, как крошечная полоска ткани, которая исчезает между ее ягодицами. Я тру мокрую ткань, и ее бедра отрываются от кровати.
— Чувствительно? — спрашиваю я и снова обхватываю губами ее сосок.
— Дай мне кончить, пожалуйста. Или я сделаю это сама.
Я почти кончаю при мысли об Эш и о том, как бы она выглядела вот так: платье задрано вокруг талии, голые сиськи, раздвинутые ноги, а ее красивые пальчики погружаются внутрь, когда она доводит себя до оргазма. Отодвигая едва заметную ткань, я стону от ощущения ее скользкого тепла, когда скольжу пальцами вверх, вниз и обратно.
— Бен, прекрати дразниться.
— Тише. — Я посасываю ее груди, пока она не начинает извиваться. Погружаю в нее два пальца и тру клитор большим пальцем, тем же пальцем, который она сосала. — Это все, что я могу тебе дать, Эш.
Единственный звук в комнате — ее затрудненное дыхание.
— Если это все, что я могу предложить, будет ли этого достаточно для тебя? — Я сворачиваю и толкаю
