слишком сильным магом, то ли была плохо обучена, но выдав максимум, на что была способна, лишь чуть замедлила передвижение Анастасии. Той же такой расклад сильно не понравился, поэтому она сама встала в боевую стойку и уже через секунду легко развеяла действие ураганного ветра, направленного в нее, а после, махнув в сторону Марьи правой рукой, послала его обратно, многократно усилив. Марья вылетела через стену, попутно утягивая за собой три окна и огромную часть стены. Автоматные очереди не стихали, так что столовая в панике начала разбегаться и только пробегающая мимо пациентка, которая сильно толкнула Люсю, вывела ее из ступора. Я же, приоткрыв глаза, решил, что мне конец. Перед глазами в черной дымке в боевой стойке стояла Анастасия, напротив нее с алым ореолом стояла Люся. Попытка протереть глаза ничего не дала, кроме того, что моя дымка появилась, а через три секунды пропала. Мои глаза непроизвольно расширились и я запаниковал. Дымка еще несколько раз «мигала», а потом пропала совсем и, как я понял, жизненных сил у меня осталось всего ничего. Мазнув расплывающимся взглядом по комнате и уловив, как Люся почти безрезультатно сопротивляется напору Анастасии, сделал глубокий вдох. Резко появившаяся боль заставила застонать и прикрыть глаза. Когда же я смог их разлепить, увидел, как Людмила с ножом в сердце медленно оседает на пол, а ее аура развеивается. Было понятно, что это конец. Последний раз взглянул на два безжизненных тела девушек, которых толком не знал, но которые стали мне дороги. Очередной взрыв боли заставил закрыть глаза, а затем сознание медленно меня покинуло, унося боль и посторонние звуки вместе с собой.
Я не видел медленно подходящую начальницу охраны дома Клавдии ко мне, ее полную ненависти гримасу и черную, как смоль, ауру. Не видел Анну Викторовну, которая ворвалась в столовую и, увидев мое бездыханное тело, кинулась в атаку и в ходе боя щитом вытолкнула Анастасию в пролом окна. Не слышал, как охрана наконец-то среагировала и достаточно быстро дала нападавшим отпор, выписав им путевку в один конец. Все это я узнал позже, придя в себя в реанимационном отделении, где в большой палате на восемь человек, нас, всех выживших в этой схватке, положили и непрерывно следили за нашими показателями.
Пришел в сознание последним, услышав стон Анны Викторовны рядом. Открыв правый глаз, попытался осмотреться, но при повороте головы та отозвалась жуткой болью, вынуждающей снова зажмуриться. Вторую попытку сделал спустя минут десять, когда боль утихла: палата с белыми стенами, три койки заняты пациентами, подключенными к системам жизнеобеспечения, по центру комнаты стол с тремя стульями, на которых две медсестры обсуждают какие-то жизненные проблемы полушепотом.
— Привет, — сиплым голосом поздоровался я, удивляясь странному эху от своих слов — можно водички?
Никто не отреагировал, кроме Анны Викторовны, которая лежала на кушетке слева от меня.
— Девочки, — слабым голосом произнесла она и указала взглядом на меня.
Медсестры встрепенулись, одна бросилась к выходу, вторая подбежала ко мне:
— Как твое самочувствие? Что-то болит?
— Воды, — еще раз попросил я, почти не слыша собственный голос.
— Сейчас, — отозвалась та, и уже через мгновение я утолял жажду из одноразового стаканчика.
— Все… терпимо, — вернув стаканчик, ответил я и немного поморщился, попытавшись повернуться на бок.
— Только не отключайся, — с тревогой в голосе попросила медсестричка.
Дверь реанимации распахнулась, и в палату ворвались вторая медсестричка и неизвестная мне женщина, выглядевшая, в отличие от всех встречающихся мне в этом мире девушек, лет на сорок-сорок пять.
— Когда он пришел в себя? — властным голосом поинтересовалась она.
— Не более двух минут назад, — отозвалась первая медсестра.
— Посмотри на меня, — сказала лекарь и начала светить фонариком в глаз, после чего его сразу же убрала, а я, удивленный происходящим, потянулся рукой ко второму глазу.
— А вот этого делать не надо, — перехватив мою руку, рекомендовала она, — твой левый глаз сильно пострадал и ему необходим покой. Я сомневаюсь, что ты хочешь остаться слепым.
— Нет, — с испугом ответил я, — что…
Резкая боль ударила в голову, так что договорить я не успел. Зажмурив глаз и попытавшись обхватить руками голову, я был скручен медсестрами и непонятное тепло начало разливаться по телу, исходя из плеча. Уже через несколько секунд боль отступила вместе с сознанием.
Не знаю, сколько прошло времени, но голоса я слышал отчетливо, хоть они и находились не в том помещении, в котором лежал я.
— Нам надо с ними поговорить!
— Они еще не пришли в себя. Это невозможно.
— Нам доложили, что они уже в сознании. Вы препятствуете правосудию!
— Я защищаю здоровье своих подопечных. Пока им противопоказано волноваться. Но если вы готовы взять ответственность за их состояние на себя…
— Как только они будут в состоянии давать показания, вы обязаны незамедлительно сообщить нам, — подытожил неизвестный стальной голос.
— Непременно. Согласно протоколу.
— Доброго вам дня, — и послышались удаляющиеся шаги.
Дальше был лишь скрип отворяющейся двери и небытие.
Когда я вновь пришел в себя и смог открыть глаз, увидел Анну Викторовну, сидящую на кровати и жующую какой-то фрукт. Она же, заметив мои телодвижения, незамедлительно среагировала:
— Девчата, Сергей очнулся.
В тот же момент ко мне подбежали две медсестры, одна просматривала показания приборов, вторая же обращалась ко мне:
— Как твое самочувствие? Что-нибудь болит?
— Воды, — прохрипел я. Без лишних слов мне подали воды из того же одноразового стаканчика. И только выхлебав его до дна, я смог нормально говорить:
— Спасибо.
— Как твоя голова? — поинтересовалась вторая медсестра, — возможны мигрени. Ну и боли в районе поясницы.
— Голова терпимо, а вот спина ужасно болит, — пожаловался я.
— Секунду, — и начала водить рукой над моей грудью, — теперь должно быть полегче. Повернись на бок, иначе пролежни появятся. А с головой… Василиса Никитична запретила лезть самим, так что придется потерпеть немного.
— Спасибо, — с задержкой ответил я, так как головные боли при повороте тела только усилились.
— Он будет здоров? — раздался неуверенный голос Марьи из-за спины.
— Будет. Мы же тебе говорили, что он крепкий. Ты молодец, — ответила первая медсестра, отойдя от монитора.
Я обернулся и увидел Марью. Удивление на ее лице быстро переросло в гримасу ужаса и паники.
— Се…режа, — слова давались ей нелегко,
