Вокруг было светло. Наверное, было раннее утро. Я попытался встать, но это далось с трудом. На мои кряхтения заглянул Ага. Улыбнулся щербатой улыбкой и вышел. Он притащил тщедушного, на его фоне, легионера и ткнул на меня пальцем. Легионер, увидев меня, так же расцвел в улыбке.
— Позвать лекаря Метика? — спросил он.
— Ага, — обрадовался мой телохранитель и выпихнул легионера.
Мне стало смешно от этой сцены, но попытка посмеяться отдалась болью в ребрах. Я сразу вспомнил предшествующие события — победу в сражении и предательство Аршака. Настроение сразу опустилось.
— Ты собираешься дожить до старости? — спросил ухмыляющийся Эдик, заходя ко мне.
— Я не виноват, как-то само все получается.
Пару минут мой врач осматривал меня и вынес положительное заключение касательно моего состояния, запретив физические нагрузки и прописав покой.
— Где Аршак? — спросил я после осмотра.
— Эса заперла его в клетке, — ответил Эд, присаживаясь возле моей постели.
— И как он?
— Никак. Поначалу его чуть не растерзали, но Ага явно дал понять, что его судьбу решает царь, а не солдаты. Так что, — он пожал плечами, — сидит себе и сидит.
— Давно?
— Третий день.
— Третий? Значит, армия уже дошла до столицы.
— Да, ночью прискакал гонец с вестью о том, что Константинополь осажден. Первый пояс обороны, внешний город, взят. Идет осада и уличные схватки.
— Переговоры идут?
— Нет, пока не с кем. Михаил серьезно ранен, а его сын Феофил пока считает, что город выдержит осаду. Наверное.
— А Андрей? Что с ним?
— Убит. Еще здесь. Шальная стрела в глазнице не дает возможности иного.
— Жаль. Очень жаль, — задумчиво протянул я.
— Я уговорил Ходота забрать Эсу. Она не хотела оставлять тебя.
— Правильно сделал.
— Здесь около тысячи легионеров и чуть более трех тысяч раненых. Забаву я отправил с основным войском.
Я кивнул.
— Выведи меня из шатра. Я сяду в кресло.
Метик, хотел было возмутиться, но передумал. С помощью Аги они усадили меня на кресло возле моего огромного шатра. Утро встретило прохладным ветром. В воздухе витал аромат полевых цветов и запах спирта. Последнее — последствия обеззараживания ран моих солдат.
— Позови свободных командиров-сотников, — сказал я Метику, — скажи, что зову их на царский суд. И пусть приведут Аршака.
Эдик раздал указания и встал по правую руку от меня. Слева стоял Ага.
Связанного Аршака привели довольно быстро. Видок у него был потрепанный. Два легионера охраняли его от неразумных действий. Но судя по поникшим плечам, он и не помышлял о подобном. Аршак, стоя на коленях, с завязанными спереди руками, уставился на точку между нами.
Я молчал и ждал пока соберутся мои сотники. На душе горела обида, разочарование, злость и какая-то жалость. Никогда не понимал мотивов таких низменных поступков, как предательство. И ведь он не гнилой по натуре и складу характера. Что за муха его укусила?
Постепенно вокруг меня образовалось кольцо зрителей. Слышались приветственные выкрики, желающие здоровья царю, на что я вежливо кивал.
— Аршак! — начал я судебный процесс, воцаряя тишину, — Советник царя Ларса, член царского совета, казначей царства и…бывший друг!
Последнее заставило Аршака дернуть голову, словно от удара хлыстом.
— Ты обвиняешься, — продолжил я, — в предательстве царя. Что можешь сказать в свое оправдание?
Аршак молчал.
— Может помочь ему быть вежливее? — буркнул Метик.
— Аршак! — прорычал я.
— Да, царь! — ответил он, подняв голову бледный Аладдин и уставился в меня пустым взглядом.
— Чтобы решить твою судьбу мне нужно знать, почему ты поступил именно так.
— Разве это имеет значение?
— Будь ты простым воином-наемником, пытавшимся убить царя, я даже не особо задумывался о судьбе такого человека. Просто голову с плеч и все наказание. Ты же был другом и занимал не последнее место в царстве. Почему ты хотел меня убить? Ты успел сказать, что у тебя не было другого выхода. Что побудило тебя совершить предательство.
— Там много всего. Просто казни меня и все.
— Я не спешу. Благодаря тебе, мне нужно долго находится в покое. Ты в это время можешь заливаться соловьем и рассказывать о своих мотивах, — заявил я под вежливые смешки зрителей.
— Соловьем? — поднял голос Аршак, — Я не буду играть под твою дудку, Ларс. Ты все равно не поймешь ничего из того, что я мог бы сказать.
— Чего я не пойму? Предательства? Тогда — да, не пойму.
— А ты увидел только предательство? Больше ничего?
— Ты не хотел воевать со своими соплеменниками, — задумавшись, заявил я, — но я и не заставлял тебя служить царству. А царство решило идти в поход на Царьград.
— Не царство, а ты! — крикнул Аршак.
— Возможно, — я пожал плечами, — но ты решил убить меня. Чего ты добился бы? Поход не остановился бы в этом случае. Наоборот, мои воины, озверев от убийства царя, смели бы любые преграды на выполнение мечты.
— Вот именно. Мечты! Это культ! Ты боготворишь себя! Подменяешь свои желания под желания остальных.
— Что? — я искренне удивился.
Он действительно так считает? Когда я воодушевлял своих воинов, я намеренно смог высказать то, чего хотят многие простые обыватели царства. Но, если создалось впечатление, будто я подменил свои желания, выдав их за желания воинов, то даже в этом случае, я считаю, что поступил правильно. На глазах всей моей армии погибло несколько тысяч воинов в считанные минуты. Естественно, нужно было воодушевить войско.
— Ты считаешь, что всегда прав, — обвинительно крикнул Аршак.
— Ты знаешь, как с латыни переводится «Инвентор»? — спросил Метик.
А ведь действительно. Андрей сказал, что его прозвали «Изобретателем». Аршак намеренно не сообщил мне об этом, когда я спрашивал о том, знает ли он что-то об Инвенторе. И судя по его бегающим глазам, Эд попал в точку.
— Что еще ты не сказал мне? — устало спросил я.
— Я не мог пойти против воли отца, — тихо произнес Джуниор.
Мы с Эдиком переглянулись. И тут Аршака понесло. Оказывается, Аршак-старший методично пытался переманить нашего Аладдина на службу Византии. Более того, выяснилось, что его отец служит некоему Триумвирату, который выше любых государств. Сам Аршак не совсем понимал кто такой Триумвират, но
