убийстве» будет убедительней.
Он вразвалку шагает вглубь леса, пока Маер не прерывает его прогулку пулями в спину и в затылок.
— Видели, герр гауптштурмфюрер? Он улыбался, — вдруг замечает мой водитель, когда мы въезжаем в Берлин.
— Да. Как вы думаете, почему?
— В абверштелле говорили, что агент-нелегал в чужой стране чувствует холод. Плохо ему, что живет чужой жизнью. Леман вернулся с холода.
За полчаса до пули в затылок? Не о таком возвращении мечтаю.
— Признаться, шеф, я тоже порой думаю, что живу не своей жизнью. Раньше цель была — выдвинуться, отомстить евреям за отца…
— А теперь? Отомстили?
— Дело не в этом. Кончится война — уйду со службы. Куплю дом в Судетах. Побольше, чем отобрали у отца. Женюсь. Заведу лошадь.
— И машину? — меня начинает распирать любопытство. После украинских откровений Маер обычно не разговорчивее памятника Фридриху Барбароссе.
— Не, лошадь. Машина — она железная лошадь, когда нет настоящей.
Леман тоже любил лошадей…
Об этом же мне напоминает «дядюшка» на следующий день после казни.
— Часто встречал его на бегах. Ты не знаешь, кто мог всадить в него две пули?
— Почему вы у меня спрашиваете?
— Потому что ты — последний, с кем Лемана видели живым!
Никогда не устану удивляться оперативности внутренних расследований.
— Мюллер и Шелленберг настоятельно просили не рассказывать вам.
— Вместе? — «дядюшка» делает недоверчивый жест, удивляясь, как поладили кошка с собакой. — То есть в Гестапо действительно работал русский агент и они решили не афишировать. А второй?
— Не знаю. Кто угодно. Любой сотрудник управлений РСХА, включая переведенных в ваффен-СС и откомандированных с сорок первого года.
— Да… И всего одна зацепка — фраза в адресованном ему письме, напоминание о разговоре в квартире на Революционной.
По спине бегают мурашки. Серебрянский давил мне на психику, использовал взаимную откровенность во время встречи в Минске. И спалил. Провал Барта дает немцам возможность вычислить второго агента. Как только начнутся игры… Нет, их ждать нельзя. Нужно бежать, лучше — прямо сегодня. А пока мямлю, стараюсь отвести подозрения:
— Площадь Революции есть в Париже. И почти в каждом русском городе такая же улица. Круг слишком широк. Нужно доработать с русским связником.
— Не выйдет. Задушен в камере. Убрав Лемана, Гестапо скрывает следы начисто. Смотри, чтоб и тебя…
— Вряд ли. Но спасибо за предупреждение, граф.
С предупреждения о молчании начинает и Шелленберг.
— К сожалению, не могу поощрить вас, фон Валленштайн, за отличную работу.
— Понимаю.
— Но, как только выпадет удобный повод, не премину вас отметить. Вы доказали свою пригодность к деликатным операциям.
То есть нужно провернуть еще одну «деликатную операцию». Притащить в наручниках Серебрянского или Берию. Точно дадут Железный Крест.
Глава 36. Англичанин
Офицер СД не понравился с первой минуты. Что ему вообще нужно? Картинный нордический типаж: длинный, белобрысый, спортивный. До тошнотворности образцовый. Таким надлежит шагать с факелом по ночному Берлину или позировать для нацистского плаката, а не предлагать услуги противнику.
Эсэсовец приурочил контакт к визиту в Магдебург. Там находится леди, последняя оставшаяся в живых из разгромленной агентурной ячейки, причем ликвидированной при плотном участии самого Валленштайна. Трудно понять, почему начальство держится за этот контакт.
Лейтенант вышел из кустарника и сел на переднее сиденье темного «хорха», когда тот поравнялся с его убежищем.
— Лучше назад, сэр. И прилягте, чтоб со стороны вас не видели. До Берлина минут сорок, там высажу. Нам хватит времени?
— Надеюсь.
Кожаный диван был потертый и пах неприятно, лимузин явно не отличался свежестью. Но и такие попадаются все реже. Заводы Рейха куют сплошь боевые машины, Вермахт безжалостно конфискует авто у частных владельцев на военные нужды.
Разговаривать в затылок с малознакомым и неприятным субъектом весьма неудобно. Но разведка привыкла не считаться с дискомфортом.
— Против кого вы готовите операцию, сэр?
— Лейтенант Уорингтон.
— Да, лейтенант. Надеюсь, фамилия не настоящая. Итак, кто из наших бонз вам досадил?
Начал с допроса? Хорош союзник.
— Кто-то, замешанный в массовых военных преступлениях, уничтожении гражданского населения, геноциде евреев…
— Тогда начните с меня. Или любого другого офицера из айнзацгруппы.
— Вы тоже?!
— Именно. В Северной Украине. Евреи, цыгане, большевики. Командовал ликвидацией гетто и организацией массовых захоронений. Шокированы?
Англичанин буркнул в ответ что-то невразумительное. Потом собрался с мыслями.
— Чудовищно, но вы исполняли приказ. Нужен отдавший этот людоедский приказ.
— Фюрер? Достойная мишень. Вы не опоздали? Его охрана внезапно выросла в разы.
— Боюсь, у нас не хватит ресурсов, чтобы подобраться к Гитлеру близко. И времени. Нужна быстрая показательная акция.
— Тогда Гиммлер или Гейдрих.
— Кто, на ваш взгляд, полезнее для Рейха?
— Второй. Гиммлер занимает более высокое положение, но Гейдрих умнее, проницательнее. Без его советов рейхсфюрер превратится в обычного придворного интригана.
— Мое руководство тоже склонялось к этому варианту. Решено!
— Не так все просто, — с заднего сиденья Уорингтону сложно было разглядеть выражение лица эсэсовца, он видел только кусочек лица в отражении зеркала на лобовом стекле. — Конечно, у Гейдриха охраны меньше. В одиночку он не гуляет, служебные апартаменты в РСХА стерегут, на публичные выступления сгоняют полицию.
— Что вы предлагаете?
— Дождаться отъезда объекта из Берлина. Он часто ездит в Прагу как глава чешского рейхспротектората. Конечно, его везде будут пасти. Но шансов больше.
— А вы? Сможете проследовать за ним?
— Конечно! — фон Валленштайн вполоборота повернулся к пассажиру. — Напишу рапорт о встрече с вами, меня непременно прикомандируют к охране обергруппенфюрера от СД.
— Выдадите меня?! — оригинальность ходов этого человека шокировала больше, чем его признания в геноциде.
— Да. А что изменится? Мои коллеги и без того непрерывно ожидают покушения на руководителей СС. Я получу сведения об организации охранных мероприятий, вам будет проще вычислить уязвимое место.
Лейтенант молчал долго, растрачивая время поездки к Берлину.
— Возможно, герр гауптштурмфюрер, придется готовить несколько групп.
— Рискну предположить: одна из них будет ложной, жертвуемой ради основной. Спецоперации Абвера и СД довольно часто проходят по этой схеме. Не думаю, что методы Сикрет Сервис сильно отличаются.
— Мы не относимся к людям как к расходному материалу. Но, если нет другого выхода, не жалеем ни себя, ни товарищей.
— То есть методы одинаковые, — удовлетворенно заключил эсэсовец.
До середины мая они встретились еще несколько раз. Ни доверия, ни симпатии у лейтенанта не прибавилось. Валленштайн снабдил списком подразделений местной полиции и Гестапо в Праге, предупредил о приезде Гейдриха, показал его обычный маршрут движения из замка Юнгферн Брешан в центр чешской столицы. Все это полезно, но могло быть добыто куда проще, без рискованного контакта с душегубом из СД.
Уорингтон оставил без внимания предложение подорвать сразу всех бонз германской разведки, они собрались на совещание в резиденции Гейдриха в Градчанах. Рейхспротектор свел вместе начальников отделов военной разведки и СД, Канариса и Шелленберга. Встреча сопровождалась такими мерами безопасности, что впору было задуматься о ловушке.
