сказал Гриша. – Накаркал-таки. А сначала мне казалось…
Он замолчал, и все мы, ошеломленные, уставились на Джо, который медленно, как должны это делать покойники в фильмах ужасов, поднял туловище, покрутил головой, встал на ноги и, сильно прихрамывая, заковылял к лесу, а спустя мгновение исчез среди деревьев.
– Не может быть, – прошептал Гриша.
Глупцы! Мы потеряли слишком много времени, пока, как мальчишки, раскрыв рты, следили за Джо. Мы не преодолели еще и половины склона, а Джо уже быстро приближался к белой иномарке, стоявшей на шоссе неподалеку.
– Уйдет! – заорал Гриша и чуть было не сорвался вниз. – Эх, бля, конопля! Костей не соберешь.
Пока он ругал скалу и камни, "которые здесь какой-то козел накидал", мы с Князевым стали свидетелями неожиданного финала этой драмы. Как-будто прямо из-под земли за спиной Джо вырос Кныш, одним прыжком догнал его, шарахнул по затылку рукояткой пистолета, повалив его на землю, тотчас придавил его коленями, ловко скрутил руки и накинул на них наручники.
Казалось, не меньше сотни растревоженных чаек кружило над нами, но мне отчего-то казалось, что это стая стервятников, которые уже заметили труп человека, лежащий у подножья скалы; и она закручивает свою спираль, опускается все ниже и ниже, нацеливаясь на глаза и грудь.
– Ты чего? – спросил Гриша.
Я сел на камень и стал растирать ладонями лицо.
– Что-то голова кружится…
Князев тронул Гришу за плечо.
– Пойдем. Он догонит.
Они пошли вниз, хватаясь за ветви сосен и скидывая ногами мелкие камешки.
27
– «Они опечалились и стали говорить Ему, один за другим: не я ли? И другой: не я ли? Он же сказал им в ответ: один из двенадцати, обмакивающий со Мной в блюдо»…
– Что это? – спросил Гриша.
Анна опустила книгу, кинула сухую ветку в костер.
– Евангелие от Марка. Предательство Иуды.
– Э-э, – протянул он. – Нашла, что читать.
– Я ищу ответ на один вопрос, который меня волнует.
– Какой тут ответ! – махнул рукой Гриша. – Предатель – он и в Африке предатель.
– Если бы Иуда не предал своего учителя, человечество утратило бы один из важнейших уроков нравственности, – сказал Князев, прилаживая над костром перекладину из стального уголка. – Потому глупо проклинать его. Этому апостолу досталась самая неблагодарная роль.
– Да и раньше, до Иуды этого, предательство считалось самым дрянным поступком. Разве не так? – отозвался Гриша. Он лежал на пенопленовом коврике, подперев рукой голову. Во второй руке он держал плоскую флягу.
– Деяния апостолов – не просто поступки, – возразил Князев. – Это была грандиозная драма, разыгранная ими перед народом по божественному сценарию. Иисус знал заранее, что Иуда предаст его, но ничего не предпринял, чтобы помешать этому – вот доказательство того, что апостолы действовали по сценарию. Не проклинать же Иуду за то, что ему выпало сыграть такую роль?
– Все это ерунда – учителя, апостолы, – зевнув, сказал Кныш. В свете костра его и без того смуглое лицо казалось вылитым из бронзы. – Все это красивые сказки. А у нас все реально – Клим подонок, который продал друга за пятьсот баксов. О чем еще говорить?
– Так что, Анюта, не пытайся отыскать ответа на свой вопрос, – сказал Князев. Он помешал кипящее в котелке варево, попробовал его на вкус. – Будь добра, подай соль – она рядом с тобой в банке… Спасибо!.. На все вопросы рано или поздно дает ответы сама жизнь. И не торопись расставить все точки. Когда человеку все ясно, ему становится скучно жить. Да, Кирилл?
Я не слушал эти навевающие тоску философствования о предательстве Иуды. Меня больше занимало немое, гигантское звездное небо, втягивающее в себя розовый дым от нашего костра. Глядя в него, я думал о том, что потерял друга не сегодня, а в тот день, когда Клим прикоснулся к деньгам, подкинутым мне на балкон, и в одно мгновение между нами гильотиной упала стена, навеки разделившая наши судьбы и разлучившая нас.
– Интересно, а где сейчас Джо? – вслух подумал Гриша.
– Ничего интересного, – ответил Кныш, обрадовавшись тому, что наконец-то подняли вопрос, в котором он был компетентнее других. – В ялтинском следственном изоляторе.
– А разве не вы будете вести его дело? – спросила Анна.
– Да я бы с радостью, – махнул рукой Кныш. – Но ялтинцы перехватили.
Ему было стыдно признаться, что для ведения уголовного дела ему не хватает образования и опыта.
– Кстати, я сделал официальный запрос в банк "Эспаньо", – перешел на другую тему Кныш. – Мне подтвердили, что как только суд признает Джамалханга виновным в убийстве Новоторова, так сразу выплатят премию в пятьдесят тысяч баксов.
– Кому?! – в один голос спросили Гриша и Анна.
– Я передал все данные Кирилла Вацуры.
Я повернул голову, с искренним удивленим посмотрел на Кныша.
– Мои данные? Но это не совсем справедливо.
– Деньги получишь ты, – сказал Кныш, – а дальше можешь распоряжаться ими, как тебе вздумается.
– Ты бы лучше не премию мне выбивал, а помог вернуть золотого дракона.
– Ну я же пообещал тебе, что сделаю все, что смогу. Докажешь, что он твой – получишь свою игрушку обратно.
Я пробежал глазами по лицам друзей.
– Сколько нас? Пятеро? Как раз легко делится.
– По десять тысяч баксов на брата! – хлопнул в ладони Гриша и зачем-то крякнул, словно выпил водки.
– А что ты будешь делать со своей долей? – спросила Анна.
– Не бойся, найду им применение! – Гриша поднял вверх ладонь, как бы подчеркивая, что он давно уже решил этот вопрос. – Во-первых, дочку замуж надо выдавать. А во-вторых, бинокль помощнее куплю, чтобы за своей стервозой следить.
Мы дружно рассмеялись.
– А ты на что потратишь деньги? – спросила Анна Князева.
Князев снимал пробу и ответил не сразу:
– Куплю хорошее снаряжение и осуществлю свою давнюю мечту.
– Какую?
– Попробую свои силы в высотном альпинизме. Поеду в Гималаи.
– Неужели прямо на Эверест?
Князев усмехнулся:
– Нет, Эверест
