ору я. — Вышла вон!
— Что я не видела? Ты Штыба? — не уходит та. — И не «тыкай» мне.
— Я так понял, мы на «ты». Игорь Леонидович, вы её выведите, или мне опять кому-нибудь позвонить? Боюсь, попрут эту дуру с работы!
— Ах ты, паршивец! Думаешь, попросил папу или маму, и они тебе всё сделают? — злая Марина хороша — лицо выразительное, грудь вздымается.
— Так, вышла вон, ещё раз ворвешься, мы жалобу на тебя напишем. Нет у Толи мамы, умерла, — неожиданно вступился за меня тренер.
Не думал я, что он мою биографию знает. Львовна перестала походить на львицу после такой новости, сдулась, однако, выходя из номера, на прощание сказала:
— Персонал гостиницы имеет право заходить в номера.
— На помойке это будешь рассказывать, — крикнул я уже в закрытую дверь.
Выбесила.
— Ты это… прав, а я дурак, — сказал тренер и тоже вышел из номера.
— Парни, давай в ресторан, отметим это дело, — предложил я.
— Я котлет в кулинарии набрал и горошек зелёный с майонезом купил, — признался Бейбут, доставая маленькую стеклянную баночку майонеза и с десяток котлет в оберточной бумаге.
— Оп-па! У меня тоже вот что есть! — достаю я сыр, сгущёнку и взяточную шоколадку от секретарши Жердакова.
Саня же, зачем-то воровато оглянувшись, достал … бутылку коньяка. Рискуем, однако! Сухой закон, а мы сейчас в тылу врага. Но мы люди мирные и по коридорам, приговорив коньяк, не шарились, залегли спать.
Больше конфликтов не случилось, да и богатая на события поездка и так выдалась насыщенной. Провожали нас местные боксеры как друзей. Надавали с собой и рыбы, и икры, и других местных деликатесов.
— Нужна будет работа тренера — приезжай, возьму! — неожиданно предложил мне начальник СДЮШ.
Ага. Всё бросил и бегу. Волосы назад.
Я в аэропорту всё ждал, что появиться моя Жанна, вместо этого появилась Санькина Огдо, и они процеловались до самой посадки. Одумалась, прикинула, что такого красавца ей так просто не найти и приехала. Хотя, может, как запасной вариант решила придержать парня. Бабы они такие. Правильно Жанна сделала, что не приехала, главный гад обезврежен, но друзья, родственники и прочие подельники его на свободе.
Летим опять на «Ил-86», но конфигурация салона немного другая.
В общаге в первую очередь звоню бабушке, переживаю за неё.
— Да всё хорошо, ты учись там лучше, деньги вышлем тебе, — успокаивает меня бабуля.
— Не надо, спасибо. А как там Снежок? — улыбаюсь я.
— Нет Снежка! — пугает меня бабуля.
Не успел я спросить, а как так, и что случилось, бабуля, поняв, что сказала что-то не то, добавила:
— Снежок — он какой? Белый и круглый был. А этот в грязи весь, шерсть прилипла к шкуре, плоский, а не круглый как раньше, «дожжи» у нас.
В понедельник еду в крайком КПСС, предварительно позвонив и выяснив время, когда меня примет Федирко.
— Ну, а вообще, как съездил? Нормально всё? Не устал? — спросил Павел Стефанович, выслушав мой отчет.
Несмотря на его нейтральный тон, подвох я почуял шкурой.
— И отдохнуть получилось, и поскандалить, — киваю головой я. — Нас Захаров и начальник милиции Жердаков в ресторан даже водили, «Лама» называется, коктейли пили, я с девушкой хорошей познакомился.
— А что пили? — также нейтрально спрашивает первый.
— Я не знаю, платили не мы, нас угощали, — вру я.
— А кто платил? Ах да, Захаров же. Ну, ясно. Жалоба пришла на тебя, мол, вы вместо работы там развлекались, дрались, да бражничали, вот, смотри, — Федирко достал из папки три знакомых мне фото.
— Бражничали? Это что ещё за слово? Старорежимное какое-то, — дурачусь я. — А драться пришлось — в гостинице один хам женщину ударил, пришлось его поучить хорошим манерам. Но ничего, его уже посадили, хотя женщина и забрала заявление, но факт хулиганства налицо, а так как он ещё и сопротивление оказал, то и злостного. А откуда у вас фото?
— Старорежимное, а я кто, по-твоему? — ворчит первый.
— Молодой вы ещё, а «бражничали» наверное, еще тогда, когда динозавры бегали! Сейчас сухой закон! — опять включаю дурачка я.
— Ну, уж и молодой, твоими устами бы … Смотрю, тебя все знают …, — весело смотрит на меня Павел Стефанович. — Значит, этот недруг твой анонимку и написал. Как так быстро дошло письмо, не пойму только?
— У этого Гуцаева брат — начальник аэропорта местного, наверное, передали с кем-нибудь.
— Я точно динозавр, в голове одни заводы, да стройки, вот у тебя жизнь интересная, — развел руками первый.
— Зато с заводами у нас всё хорошо! И со стройками! — льщу, хоть и совсем немного, я.
— Ладно, молодец, всё правильно сделал, тебе фотки отдать? — спросил Павел Стефанович, разрывая два мелко исписанных листка из той же папочки.
— Не откажусь, если они вам не нужны — скромно умолчал я о ещё одной их копии у меня в общаге.
— Нужны будут — сфотаем тебя, — жмет руку лидер коммунистов края.
В понедельник Игорь Леонидович пришёл с двумя свежими царапинами на лице, неумело заклеенными пластырем. Жена, скорее всего, расколола его.
— Кошка это, — соврал всем страдалец и лишь мне по секрету шепнул: — Зря я за эту Марину заступался, подсунула мне в чемодан… ну, короче, подсунула … гадость — бельё своё! Скорее всего, не сама, уборщицу попросила. Не поеду в Норильск больше!
Жалко мне его не было — любишь медок люби и холодок. Да и не гадость это! Изысканный подарок на память, как сказали бы в будущем.
В начале апреля определилась дата последних спортивных сборов. С субботы девятнадцатого по двадцать четвертое, причем сборы пройдут в Киеве. Как я примерно помнил, Чернобыльская авария случится числа двадцать пятого или двадцать шестого. А это значит, что после сборов времени в обрез будет. Договорился с Кимом насчет отсрочки от занятий, хоть длинных каникул на майские нет. Мне пошли навстречу, разрешив приехать пятого мая. Третье и четвертое — выходные всё равно, а первое — железный праздник!
Дозвонился до Цзю. Тот, как и три его конкурента, едут в ГДР на «юниор оупен», в тамошний город Шверин. Четверых полуфиналистов возьмут на чемпионат Европы в Данию.
К соревнованиям готовлюсь усиленно. Игорь Леонидович, отлученный видимо от тела жены (надеюсь, временно), пропадает со мной в спортзале постоянно. По две тренировки в день проводим. На улице теплеет, но апрельская погода в Красноярске это что-то. То тепло до плюс десяти, то морозы до минус десяти. А бывает так: проснёшься утром — все покрыто снегом, а к обеду его уже нет, и солнце — хоть загорай. Уборщицы в школе звереют
