это недолго. В то утро произошло то, чего я никак не ожидал. Когда герольд уже был готов объявить о моей победе по причине неявки моего соперника, а толпа по этому поводу никак не могла успокоиться, на арену вышел Магнус Гром, отец Олафа Птицелова.
В тот момент над ареной повисла гробовая тишина.
Вождь Снежноволосых, несмотря на ранения, шагал, хоть и прихрамывая, но сам и без чьей-либо поддержки.
Я уж было подумал, что старику показалось мало ночного поединка и он решил отчебучить еще что-то, но потом наши взгляды встретились и мне стало ясно, что Магнус Гром вышел на арену по другой причине.
Он приблизился ко мне и молча коротко кивнул. Я быстро просканировал его и пришел к выводу, что мое зелье отлично подействовало. Раны затягивались, и Магнус шел на поправку.
Старик обернулся к трибунам и громко воскликнул:
— Я — Магнус Гром, вождь клана Снежноволосых признаю победу Максимилиана Ренара! Боги сказали свое слово! Он не убивал моего сына!
Затем он снова повернулся ко мне и негромко произнес:
— Я был ослеплен горем. Ты заставил меня очнуться. И ты был прав — я должен внимательно присмотреться ко всем, кто находится рядом со мной. А потом ударить наверняка.
Я молча кивнул. Естественно, о своих догадках я говорить не собирался. По сути, это не мое дело. Со своей стороны я и так уже много сделал.
Я покидал в тот день арену под недоуменный рокот толпы. Уже никто не пел мне вслед, но и оскорблений больше я не слышал. Все были заняты главным вопросом: «Что же это такое только что произошло?»
На Олафе Птицелове Астрид, видимо, решила пока остановиться. А, может, она просто посчитала, что мой следующий противник недостоин ее внимания. Мол, с ним я справлюсь и самостоятельно.
Этот страйкер-эксперт не входил в «семерку Сигурда». Но это не значило, что он был слабаком. Тем более, что мой новый соперник после моего боя с графом де Морне сделал соответствующие выводы и вышел, так сказать, во всеоружии — на нем были доспехи и несколько амулетов с лиловыми крудами.
Но от колкости он все-таки не удержался. На радость толпе, в руках у него был тот самый полуторник, прозванный в народе бастардом. К слову, которым он неплохо управлялся.
Помимо магического дара, у этого страйкера имелся талант мечника. Будь на нем магические доспехи, а в руках магическое оружие, мне пришлось бы попотеть.
Этот страйкер входил в лагерь союзников конунга Харольда. Стоит ли объяснять, что он очень старался угодить своим вожакам. Эксперт орудовал своим нелегким полуторником так, словно в его руках была обычная веточка. Он был быстр и ловок, но недостаточно. В итоге, я стал обладателем неплохого доспеха и клинка, а также моя коллекция пополнилась тремя амулетами с лиловыми крудами, которые я передал Сигурду. Что-то назревало в столице, не хотелось, чтобы мой телохранитель-авант в разгар того, что грядет, остался без маны.
В конечном итоге, помимо меня, было отобрано еще четверо претендентов. Ими вполне ожидаемо оказались те, кто входил в «семерку», названную Сигурдом.
Главным фаворитом, конечно же, был Ивар Ворон, сын конунга Харольда. Должен заметить, отчасти я понимал принцессу Астрид, которая любыми способами пыталась не допустить победы Ивара.
Этот молодой ульфхеднар был еще тем чудовищем. Даже не принимая звериную форму, он разрывал на части своих соперников голыми руками. После его поединков арена была обильно залита кровью, что несомненно очень нравилось жадной до кровавых зрелищ толпе. Сын конунга Харольда, вполне ожидаемо, стал любимчиком зрителей. В те часы, когда он выходил в круг, трибуны были битком набиты людьми.
Сигурд был прав — барон Пирс Батлер, тот, который с Туманных Островов, и который представлял интересы герцога Арседена, оказался серьезным бойцом. Несмотря на ранение, которое он старательно скрывал, этот медиус прекрасно владел как своим клинком, так и своим даром. Судя по состоянию его энергоструктуры, Пирс Батлер находился в шаге от того, чтобы стать авантом.
Он, в отличие от Ивара Ворона, разделывался со своими соперниками очень быстро и эффективно. Один или два выпада и его противники стремительно умирали. Батлер не играл с ними, словно хищник с добычей, а хладнокровно их уничтожал. А еще он внимательно их изучал.
После моего боя со страйкером-экспертом я увидел барона на трибунах. Наши взгляды тогда встретились. Заглянув в его льдисто-серые глаза, я понял, что он, в отличие от остальных, воспринимает меня более чем серьезно.
Минна Пламенная, медиус, выступавшая на турнире от имени правителя небольшого герцогства Каринтии, являлась моей третьей потенциальной противницей. Эта дама обладала силой медведя и одновременно ловкостью куницы. Тяжеленный боевой топор в ее руках мелькал так быстро, словно был сделан из картона. Она вскрывала им броню своих соперников, будто ореховую скорлупу.
Кстати, Минну Пламенную менестрели тоже не обошли вниманием. В своих балладах они прозвали ее «Кровавой свахой», которая, размахивая топором на арене, пытается добыть невесту своему господину.
К слову, как и в моем случае, Минну это народное творчество никак не трогало, даже веселило, а вот герцога Каринтии изрядно бесило. Собственно, как и принца Луи из-за песенки про меч-бастард.
Кстати, Луи меня так ни разу и не поздравил. Астрид отдувалась, так сказать, за двоих. А вот младший сынок Карла III по какой-то причине меня невзлюбил. Об этом мне, смущаясь, поведал Жан-Луи. Похоже, принцу было предпочтительней, если бы на турнире выступал его личный парфюмер, который бы, несомненно, погиб еще в первой схватке с графом де Морне. Против страйкера такого уровня моему приятелю барону де Леви ничего не светило. И он это понимал, за что и был мне благодарен.
Что же касается Луи, мне, если честно, было плевать на то, что думал обо мне этот недалекий и капризный принц. Он, похоже, до конца не осознавал, что, благодаря принцессе Астрид, у него появился шанс выжить в той буре, которая собиралась над его родным королевством. Даже не знаю, что такая, как Астрид, в нем нашла. Хотя, это не мое дело. У каждого свои интересы.
Кстати, о них… Та немая или, скорее всего, притворяющаяся немой девушка, которую мы сняли с жертвенника, вела себя тише воды, ниже травы. Из своей комнаты, которую я снял для нее в «Медном Котелке», и которая была рядом с комнатой Аэлиры, девушка старалась без надобности не выходить и чужим на глаза не показываться.
Собственно, наши желания в этом вопросе совпадали. В принципе, понять,
