и поспешно вышел из комнаты, затворив за собой дверь.
В соседних апартаментах, чуть поскромнее, была спальня для нас. Я первым делом накапал Филу зелье в кружку. Подумав, решил, что пять капель будет мало, так как усыпить нужно было не столько Фила, сколько зверя, живущего в нем. Поэтому я накапал пятнадцать и протянул ему кружку. Тот одним махом осушил ее.
Задумчиво на меня посмотрел, моргнул и схватился за живот. В животе у него что-то забулькало, заклокотало. Он громко икнул, потом раздался уже совсем непотребный звук. Глаза Фила медленно поползли на лоб.
— Я убью этого гада! — прохрипел он и рванул в туалет.
— Что случилось? — не понял я, испугавшись, что перебрал с дозировкой.
Зато волк все понял очень быстро и, согнувшись пополам, ржал, как лошадь.
— Ай-да, лекарь, ай-да сукин сын! Он нам слабительного вместо снотворного зелья подсунул! — похлопывая себя по коленям, через смех, пояснил Леон.
Я сжал кулаки, первым моим порывом было пойти к старику и жестоко наказать за подлость, но понимание того, что не стоит сейчас тратить время и силы на мелкую месть, остановило меня. Я отложил расправу на потом и завалился спать. Следовало набраться сил.
Сон не шел, я беспокойно ворочался, переживая за друга. Фил вернулся через полчаса. Он весь дрожал и едва держался на ногах, при этом, громко зевая во всю пасть.
— Как ты? — осторожно спросил я.
— Спать хочу, чуть в туалете не уснул, — пробормотал Фил и, завалившись на другую половину кровати, тотчас засопел.
Значит, старый лекарь не совсем обманул, зелье действовало. Только расслабляло оно весь организм. Уже через сон я подумал, что ничего страшного — Филу полезно все говно из себя вытащить, а то накопилось у парня всякого.
А вскоре и сон пришёл, но не успел я толком закрыть глаза, как уже пора было вставать. Наши попытки растолкать Фила успехом не увенчались.
— Думаю, лучше оставить его здесь, — заметил Леон.
Я согласился, но решил на всякий случай привязать Фила к спинке кровати. Кроме того, я разбудил Стеллу и попросил её приглядывать за своим оруженосцем. Я дал ей, прихваченный у стражника, меч.
Стелла спросонья вела себя очень покладисто и, мило позевывая в кулачок, обещала присмотреть за Филом. Забавно было смотреть, как она грозно нахмурила брови, вооружившись мечом, который даже поднять как следует не могла. Так и хотелось обнять ее на прощанье, но я не стал будить в девушке зверя.
Мы отправились, когда край неба уже начал золотить рассвет. Потом шли несколько часов по тропинке в горах.
Плотина была построена чуть в стороне за городом. Я и вообразить не мог её реальные масштабы. В сравнении с этим громадным сооружением мы казались просто мурашами.
Разрушить её голыми руками было просто невозможно. Я попытался попробовать призвать меч и латную перчатку, но магия даже за городом отказывалась работать. Да и не помогла бы здесь магия, ни перчатка, ни меч этой махине сделать ничего не смогли бы.
Я почувствовал себя абсолютно беспомощным перед несокрушаемой плотиной и это чувство мне очень не понравилось.
— Да, сокол, это тебе не в тапки срать, — вздохнул Леон. — Эту плотину возвели с помощью магии после окончания столетней войны двенадцать герцогов и служители тринадцатого Храма. Разрушить плотину — нелегкая задачка.
Я подумал про порох — сделать бы закладку, но заряд должен был быть просто огромной силы, а у меня не то, что пороха нет, банальной железяки не догадались захватить.
— Наша миссия невыполнима, даже с магией шансы были бы минимальные, а без нее неё — они просто равны нулю, — нехотя констатировал я.
— Предлагаю искупаться, — хрипловато предложил волк. — Возможно, вода пробудит нашу магию.
Идея была вполне себе здравая, и мне даже стало немного досадно, что я сам до нее не допёр. Мы стали раздеваться. Солнце еще только поднималось и совсем не грело. Да и с гор тянул прохладный ветерок. Кожа сразу покрылась пупырышками.
Вода на контрасте оказалась теплой и живительной. Я окунулся с головой, смывая с себя всю грязь, и позволил себе немного поплавать. Уставшие одеревеневшие мышцы размякли в воде, лёгкое течение убаюкало, захотелось спать. Веки отяжелели. Я будто бы услышал пение, такое красивое, нежное. Оно звало меня погрузиться в глубину, и я, повинуясь этому чудесному зову, медленно пошел ко дну.
— Эрик! Эрик! — доносился издалека отчаянный крики Леона, но мне не хотелось сейчас слушать речи волка.
Я был заворожен прекрасным пением, которое увлекало меня все глубже и глубже. Кто-то ласково коснулся моей щеки.
Я поднял тяжелые веки, и увидел омут бездонных, синих глаз, таких знакомых, таких желанных. Роскошная грудь, едва прикрытую золотой чешуей, покачивалась в воде вверх-вниз, вверх-вниз, такая же прекрасная, такая же манящая, как грудь Стеллы.
Краем сознание я отметил, что у меня сейчас разорвутся легкие от недостатка кислорода и остановится сердце от нестерпимого желания обладать прекрасным видением.
Девушка, словно услышав меня, качнулась мне навстречу, её прекрасные пухлые губы потянулись к моим губам, и я понял, что погиб…
Я уже готов был слиться в сладостном поцелуе, когда пение нарушил отвратительный вой. Я вздрогнул. Мираж развеялся, на меня смотрели пустые рыбьи глаза, а вместо пухлых губ мне навстречу был раскрыт оскал пираньи.
Я вздрогнул и отшатнулся. Впервые у меня случилось непроизвольное обращение в сокола, и я буквально вылетел из воды.
На берегу сидел волк и отчаянно завывал. Я подлетел к нему и уселся с ним на берегу. Из воды торчали отвратительные морды русалок. Их было десятка три, а то и больше.
— Ну ты, Эрик, дебил! — услышал я у себя в голове голос Леона, прекратившего свои душераздирающие завывания.
— А ты не лучше, — огрызнулся я, — предупреждать вообще-то надо!
— Да пятилетний ребенок знает, что на зов русалок идти нельзя! — возмутился волк.
— Приветствуем тебя, избранник жизни, — раздался в голове приятный хор женских голосов. — Прости за недобрый прием, мы не разглядели в тебе сокола. Мы хранительницы плотины. Для чего ты желаешь её разрушить?
— А для чего вы её бережете? — осторожно поинтересовался я.
— Столетие назад был заключен договор между нами и людьми. Плотина защищает город от воды, а нам дает дорогу в море, мы можем видеться со своими сёстрами там. Мы не дадим её разрушить без
