разбудила мама.
— Что такое? — спросила Настя спросонья.
— Тебя к телефону.
— Кто там так поздно?
— Не знаю. Какая-то женщина.
Мама посадила Настю в коляску и быстро повезла к телефону. Настя взяла трубку.
— Алло.
— Алло. Настя, это мама Оли — Наталья Владимировна. Настя, Оля вскрыла себе вены.
— Что? — у Насти чуть телефон из рук не выпал. — Как? Зачем?
— Я не знаю. Позвони Миши, скажи, что она в пятой больнице.
Она положила трубку. У Насти сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Она поняла, что Миша с первого раза не смог её простить, а Оля не выдержала, и теперь на грани смерти. Настя заплакала. Она дрожащими руками нашла записную книжку телефонов друзей. В ней отыскала номер Миши и позвонила ему.
— Да. — ответил ей расстроенный голос Миши.
— Миша. — её голос встревожил его. — Миша, Оля в больнице.
— Ч-что? — чуть не потерял дар речи Миша. — Почему? То есть, как?
— Миша, быстрей езжай в пятую больницу. Оля вскрыла себе вены.
У Миши выпал из рук телефон и сердце сжалось от страха за любимую. Он начал быстро одеваться. «Ну, зачем? — думал он про себя. — Ну, зачем? Почему я её не простил. Оленька держись, я уже еду к тебе». Не помня себя, он быстро оделся и, взяв деньги, выбежал ловить такси. Его мысли были только о родной Оленьке. Миша винил в случившимся только себя. Он быстро доехал до больницы. В приёмном покое ему сказали, что Судова Ольга лежит на третьем этаже.
В это время Настя позвонила мне и, всё рассказав, попросила, чтобы я ехал в больницу и при первых известиях об Оле сообщил ей. Я, ошарашенный этой новостью, быстро оделся и поехал в больницу, а Насте оставалась сидеть дома и ждать меня, когда я приеду и сообщу ей о состоянии лучшей подруги.
В это время Мише сообщили, что Олю уже перевели в палату. Зайдя в палату, он увидел свою Олечку. Она спала. Её рука была присоединена к капельнице и привязана к кровати, чтобы во сне нечаянно не пошевелила ею. Рядом с ней сидела мама. Миша взял стул и сел с другой стороны кровати. Оля спала не крепко, потому что, как только Миша прикоснулся к её руке, она открыла глаза. На её глазах сразу появились слезинки.
— Мишенька, — сказала Оля, — прости меня!
— Я тебя простил. Родная моя, зачем же ты это сделала?
— Просто я не могу без тебя жить. Мне без тебя страшно. Моя любовь к тебе больше, чем жизнь! Не бросай меня.
— Я обещаю, что никогда тебя не брошу. Зайка моя родная я тебя люблю.
— Я тебя тоже люблю.
Я узнал номер палаты, где лежит Оля, и зашёл туда. Все обернулись на дверь, посмотреть, кто вошёл.
— Здравствуйте. — поздоровался я с мамой Оли. — Привет. Как твои дела? Настя за тебя очень переживает.
— Как, и Настя тоже уже знает?
— Да. Я позвонила Насте, чтобы она сообщила Мише. — сказала Наталья Владимировна.
— Ох, что же я наделала. Мама, прости меня.
— Конечно, прощаю, но ты больше так не делай. Не пугай меня.
— Хорошо. Саша, передай Насте, что со мной всё хорошо.
— Передам. Кстати, Настя вчера сделала небольшой шажок.
— О, поздравляю её. Боже, какая радость!
Я уехал к Насте, ведь она ещё ничего не знает и переживает, а Миша с Олей продолжали разговаривать. Эта беда ещё больше сблизила их, и они вспомнили нас с Настей.
Олина мама не стала им мешать и ушла домой, оставив дочку с Мишей наедине.
— Мишенька, я ужасно перепугалась, что ты меня не простишь. Ты мне дороже жизни. А когда я перерезала вены, я увидела яркий свет в конце тоннеля, и ещё больше испугалась, что больше вообще никогда тебя не увижу. Прости меня, дуру!
— Ну что ты, милая. Ты не дура, и не смей называть себя так. Ты просто очень сильно испугалась. Это и моя вина тоже. Теперь я тебя никуда не отпущу и буду всегда рядом. Я тебя очень люблю!
— Я тебя тоже люблю!
В это время я был у Насти, и успокоил её, сказав, что с Олей всё хорошо. Мы снова взялись за руки и встали. Настя снова пыталась шагнуть, закрепить вчерашний успех. Ей удалось сделать ещё два небольших шажочка. Боль в ногах появилась, но уже не такая, как при первом шаге. Мы были этому очень рады. Это были незабываемые минуты счастья, когда Настя вновь, как маленький ребёнок, начала учиться ходить.
***
Так шли дни. Я ходил к Настеньке, и мы учились ходить, а Миша ездил к Олечке. Она шла на поправку. В техникуме все с нетерпением ждали уже двух отсутствующих Олю и Настю.
Однажды, в воскресенье, Настя попросила папу отвезти её к Оле. Он с радостью согласился. Оля была очень рада, что её приехала навестить лучшая подруга. При встрече девчонки завизжали от радости. Оля уже вставала и ходила по палате.
— Какая же я была дура, что решила перерезать себе вены.
— Забудь. Всё в прошлом. Самое главное, что твои родители пришли вовремя.
— Это точно. Я даже подумать не могу, что было бы, если бы родители не успели. Какое бы горе я всем причинила, в том числе и Миши.
— Ладно. Давай не будем о грустном.
— Давай. У тебя-то как успехи?
— Я уже с помощью других потихоньку хожу по комнате. Правда, пока трудно, но всё ровно.
— Молодец. Это замечательно.
— Оля, тебя что-то печалит? — спросила Настя, заметив на лице подруги грустинку.
— Да, ерунда. Просто кто бы мог подумать, что предсказание цыганки сбудется.
Настя вдруг тоже погрустнела и подумала: «Если у Оли предсказание сбылось, значит, и у… о нет!» — пришла в ужас Настя. Оля заметила, что Настя тоже побледнела, и поняла, что она думает о предсказании цыганки.
— Вот я дура! — сказала Оля,
