пассию остатками отпускных фондов. Внешний вид обязывал.
Он несколько раз ловил свое отражение в зеркале: подтянутый, раскованный, загорелый. Над созданием нового имиджа Алексея потрудилась Эш, не забыв и о себе, естественно. В ее доме находился бутик, чьи вешалки и полки изрядно опустели после их визита, а как выразилась Эш, «позорный прикид» Алексея прямиком отправился в бутик для бомжей — в мусорный контейнер.
Новый облик — свободный костюм из чистого льна и такая же, на полтона светлее, рубашка, невесомые туфли из плетеной кожи — Алексею нравился.
Нечего и говорить об Эш, подобравшей к своим теперь черным волосам защитного цвета рубашку, невесомую широкую шаль, в темных тонах, расписанную индийским поклонником Дали, и просторную длинную юбку конопляного цвета. Алексея очень позабавила бирка к юбке: «Изделие изготовлено из экологически чистого волокна конопли, но не может быть использовано в качестве наркотического средства». Подразумевалось, что сворачивать из лоскутков юбки «косяки» бесполезно.
И при этом Алексей чувствовал, что тот, другой, властный, холодно жестокий и отрешенно смелый, никуда не делся. Он следил за Алексеем, выступающим на публике в новой роли, как опытный режиссер за игрой любимого актера. Если задуматься, то получалось, что Алексей следит сам за собой. Одной своей половиной за другой. Но «заморачиваться», по точному определению Эш, на собственной двойственности не хотелось, даже малейшей потребности в этом не было.
Свое второе «я» Алексей теперь воспринимал как естественную, неотъемлемую половину единой сущности. Насколько мог судить, с Эш происходило то же самое, в элегантной девушке никто, даже она сама, не могли заметить притаившегося оцифрованного монстра — дигитала. Свое возвращение в мир братоубийственной игры Эш отметила кратким дождиком слез. Которые вскоре высохли без следа.
На боку под пиджаком Алексей ощущал приятную уверенную тяжесть оружия. Для одной половины, все еще помнящей о милицейском прошлом, носить с собой ствол было безумием, для другой — нормой. В сумме получалось терпимо.
Эш остановилась у длинного контейнера, из которого поднималась дымка холодного испарения. Поворошила упаковки пельменей.
— Мэн, ду ю вона рашэн нэшинал фаст-фуд? — коверкая язык, спросила она. — В смысле, какие берем?
— Бери любые.
Эш окатила его взглядом мамы, уставшей воспитывать дауна.
— Я зачем тебя сюда привела? Чтобы ты учился экономить, пока деньги есть. Когда их нет, никакая экономия уже не поможет.
— А вы, молодые люди, не ссорьтесь. Там все равно мяса нет, — раздался за спиной Алексея скрипучий старческий голос.
Алексей отступил и оттянул за собой тележку, молча предлагая советчику ковылять дальше и желательно на максимально возможной в его летах скорости.
Дедок в белой бейсболке, уставной рубашке и в парусиновых бесформенных штанах вволок за собой в образовавшийся зазор свою тележку и плотно, явно надолго, застрял между Алексеем и Эш.
Приподняв очки с толстыми линзами, он вперил мутные подслеповатые глазки в ряд ценников. Просматривая ценники, дедок жевал губами и издавал тихие возмущенные назальные звуки. Чего-то там в носу у него скопилось достаточно, он полез в карман, выудил сморщенный платок, сунул в него вислый нос, со следами неразделенной любви к алкоголю, и по-слоновьи самозабвенно и громко, не таясь, протрубил. Закончив продувку пазух, он тем же платком промокнул глаза и, стрельнув ими в Алексея и Эш, пробормотал:
— Молодежь пошла. От всего нос воротят, — заскрипел дедок. — А мне бы таких пельмешков тогда… в Нарыме. У-у! Все бы отдал за пельмешки горяченькие. Да со стопочкой чтобы. Так ведь и сейчас не дадут. Ни тогда, ни сейчас. А на том свете разве пельмешками кормят? Там… етой… амброзии полстакана в день поднесут — и гуляй, Вася. Пой оссану кому положено. А с чего ее петь, с полстакана, да? Много ты с полстакана напоешь!
Эш, временно находясь вне видимости деда, послала Алексею выразительный взгляд и покрутила пальцем у виска.
— Да-да, склеротические изменения, усугубленные алкогольной интоксикацией, — другим голосом произнес дедок.
И в тот же миг, ровно на миг, его облик изменился, пропали дряблые складки вокруг глаз, сами глаза очистились от склеротической мути, разгладились морщины, нос перестал походить на квелый огурец, губы стали полнее, сложились в волевую складку. На Алексея глянул Хантер — охотник за головами. Глянул, как стрелок из засады, и пропал.
Хантер невероятно быстро вернул себе прежний облик, но голос не изменил:
— Не хватайся за ствол, дурик, — властным, яростным шепотом произнес он. — Себя погубишь и нас спалишь.
Он чуть сдвинулся ближе к Эш, превратив Алексея в одиночно стоящую цель. Для опытного стрелка завалить ее, не зацепив соседних, теперь труда не составляло.
Алексей расслабил руку, действительно, приготовившуюся нырнуть под пиджак. Просканировал взглядом зал. Нормальные люди вовсю передавались покупательскому кайфу. Ни одного облачка фосфорного свечения в круговороте тел вдоль витрин и в очереди у касс Алексей не засек.
— Хорошо выглядите, ребята. Так и надо, дорого, но не броско. Любые неформальные прибамбасы: косухи, армейские куртки, куртки-бомберы выдают вашего брата с головой. Чем маргинальнее вид, тем быстрее вычислят. Дигиталу надо одеваться скромно, тогда жить будет долго. А загар тебе к лицу, — глумливо усмехнулся Хантер.
— Как сделали? — ровным голосом спросил Алексей.
— Таблетки «консервированное солнце». Французский шик. Две штучки — и под ультрафиолетовую лампу. Час — и как-будто месяц провел на Ривьере. — Хантер подергал козырек бейсболки. — А ты быстро взял себя в руки, молодец.
Алексей попробовал вычислить, кому Хантер подал сигнал, но безуспешно.
— А где же команда? — прямо спросил он Хантера.
— А должна быть? — хитро прищурился тот.
— Несомненно. Без помощников трудно доставить два тела в адрес. Без ассистентов такие фокусы не показывают. Да и вообще, стаей на стаю интереснее.
— Соображаешь. Только нет здесь команды. Жалко ребят. Ты им теперь не по зубам, порвешь, как тузик грелку. А я их поштучно подбирал, с умом и смыслом.
Хантер прощупал взглядом Эш.
— Ясно. Отобрал-таки мою любимую куколку. Отобрал и не сломал. Как, непонятно. Завидую, завидую, что скрывать… Ладно, научную конференцию по сему поводу мы потом устроим. А теперь у меня к вам вопрос, красавица и чудовище. Как дальше жить будете? — Он обмерил взглядом Эш, затем Алексея. — Уточняю, тебя в розыск дали сразу по двум эпизодам. По подозрению в причастности к пяти трупам в каком-то офисе. И за «Стеллаланд». Наружка засекла, как ты туда входил, но, как сам понимаешь, не видела, как ты ушел.
Алексей с Эш переглянулись.
— Ищут так, что загар не поможет, — хмыкнул Хантер. — Судя по вытянутости ваших лиц, детки, новость вам в душу запала. А здравых мыслей нет. Поэтому предлагаю свой
