class="p1">— Я сойду с ума, — шепчет она. — Я сойду с ума… Если не вспомню, я сойду с ума. Только не мешай! Хантер приказал прийти в клуб… Описал тебя… Я тебя узнала… Бармен попросил провести к Тэйлору… Я приняла таблетку.
— Какую?
— Хантер дает. Позвонил на мобильник, спросил про тебя, я ответила: «На месте». Он сказал: «Прими „колесо“ и жди меня». А дальше…
Она роняет руки на колени, распахивает глаза.
— Слушай, я же тебя у Хантера видела! — заторможенно шепчет она. — Что-то я нифига не пойму.
Ронин холодно улыбается.
— Вот, у нас уже появилось что-то общее. И я тебя там видел. И тоже не пойму, как мы тут оказались. Квартира точно твоя?
— Блин, ну я же еще не совсем клюкнулась! Конечно, моя. Мы ее с Манюхой на пару снимаем. Шмотки мои, ее — в той комнате. Кухня, ванная… Нет, так глючить не может. Да не смотри ты так, идиот! Моя, точно моя.
— Сумка и куртка в прихожей чьи?
— Твои. Наверное. Разве нет?
— Принеси, пожалуйста.
— А сам — развалишься? — щурится Эш.
Ронин смотрит на нее долгим взглядом.
Она пожимает плечами, встает, кошачьей походкой выскальзывает из комнаты. На ней мужская рубашка, едва прикрывающая тугие ягодицы. Ронин уверен, что она знает, куда направлен его взгляд.
Первой в распахнутую дверь влетает куртка. Ронин успевает ее поймать, откладывает, готовясь ловить сумку.
Эш втаскивает ее волоком, небрежно держа за ремень. Рывком подгоняет к ногам Ронина.
— Характер, — как диагноз, произносит он.
— А то! — усмехается Эш.
Сначала Ронин проверяет содержимое сумки. Ноутбук, тот самый, Бандераса, пачки денег, два ствола: «макаров» и «вальтер». Вычищены и снаряжены. По три магазина к каждому.
В нагрудном кармане куртки — конверт, в нем два паспорта и два краснокожих удостоверения. Первый паспорт на имя гражданки Пепловской Маргариты Давидовны, с фотографии строго смотрит Эш. Второй — на имя Доронина Алексея Викторовича. На фотографии Ронин в своем новом загорело-блондинистом обличии.
«Эка невидаль! При современном уровне техники сработать такую фотку — два раза „кликнуть“ мышкой, — думает Ронин. — В „Фотошопе“ отретушировал и вывел через принтер на фотобумагу. Пять минут работы. А вот паспорта — высший класс».
Он сразу парой разворачивает удостоверения. Доронин А. В. и Пепловская М. Д., оказывается, служат в информационном управлении Совета национальной безопасности.
Порывшись в конверте, Ронин достает сложенный вдвое листок.
«Мой дорогой друг! По вполне понятным причинам ты не можешь показаться у себя дома. Я взял заботу о твоих вещах на себя. Надеюсь, ты не в претензии. Что касается меня, я не в претензии за то, что ты, как я предполагаю, попытался украсть у меня мою игрушку. Если тебе удалось ее не сломать, поздравляю. Лично у меня не хватило бы духа на такой эксперимент. И тем не менее, будь осторожен. Она не только хрупкая, но довольно опасная штучка. Желаю удачи. И до скорой встречи!
P.S. Согласись, что магия — это кибернетика плюс психология. И не забывай смотреть на звезды!»
Подписи нет.
Ронин поднимает глаза.
Зрачок ствола смотрит прямо в лоб.
Эш стоит в недосягаемости, крохотный браунинг держит двумя руками. И улыбается облизывающейся улыбкой кошки, отрезавшей мышке путь к норке. Правый глаз прищурен. В левом, прицельном, плавает красная медузка.
Ронин не опускает взгляд. Ждет.
Улыбка гаснет на лице Эш.
— Зря ты это сделал, Ронин. Я теперь все-все помню. Откровенно говоря, погано, но попробую как-то с этим прожить. Быть дигиталом я согласна. Но я больше не хочу убивать.
— Все равно ты будешь убивать, — разлепив плотно сжатые губы, произносит Ронин. — В этой игре правило одно: хочешь жить — убей.
— Я больше не играю. Ни какой Сисадмин, ни Хантер, ни ты, даже сам Хозяин игры не влезут больше мне в мозг и не прикажут убивать.
Что-то происходит со зрением, стены выгибаются и сворачиваются, превращая комнату в длинный темный тоннель, в самом конце которого едва различима в круге света фигурка женщины.
Ронин слышит, как его низкий голос заполняет собой гулкую пустоту тоннеля, и вторя словам утробно вибрируют стены:
— Ты будешь убивать, чтобы остаться свободной.
— Нет! — слабое эхо в ответ.
— Да. Сейчас ты впервые хочешь убить сама, без приказа. И отныне так будет всегда: хочешь — стреляй, хочешь жить свободной — убей.
Свернутое в трубу пространство хлопком разворачивается, стены, пол и потолок прилипают на положенные им места.
Эш судорожно дышит, не в силах пошевелиться. Ствол начинает чуть заметно дрожать.
Ронин с резиновой улыбкой на губах ждет, когда ее руки, сжимающие пистолет, безвольно опадут вниз.
Он отчетливо видит ровное зелено-голубое свечение, обволакивающее фигурку Эш.
— С возвращением в игру! — шепчет Ронин.
Глава семнадцатая
Loading new mission, please, wait!
Оказалось, у Эш при всей ее кажущейся беззаботной и тотальной маргинальности внутри жила крепкая, как справная подпруга, хозяйственная жилка. Оценив изобилие рублевой и долларовой наличности у Алексея, она решила создать «неприкосновенный запас» на случай ухода в глубокое подполье, что по ее разумению предполагало забаррикадироваться в квартире, залечь на страстно пружинном двуспальном матрасе и совершать короткие перебежки к холодильнику и обратно.
Так как у Эш в холодильнике было, как на зимовье в Арктике, много льда и чуть-чуть консервов, пришлось совершить набег на супермаркет, торговавший всем подряд по относительно низким ценам.
Эш, окинув торговый зал взором полководца, объявила:
— Пожалуй, сначала позаботимся о душе.
В перечень необходимого и жизненно важного в качестве духовной пищи были включены си-ди со всеми фильмами Такеши Китано, романы обоих Мураками, альбом Бредслея и… коробка презервативов «Sico».
На вопрос, зачем в таком наборе «Sico», да еще в таких количествах, Алексей получил ответ, что лучше умереть от пули, чем от СПИДа. Вопрос о количестве был уничтожен встречным вопросом: «А чем еще настоящий мужчина должен заниматься в ожидании пули?» Спорить Алексей, по вполне понятным причинам, не стал.
— Как выражается один мой знакомый, это активная защита для активных людей, — добила Эш и водрузила коробку «Sico» поверх покупок.
Загрузившись товаром для ума и сердца, отправились за съестным.
Алексей следовал за Эш по торговому залу, выписывая шумахерские повороты тележкой. Модернизированная проволочная авоська принимала в свое объемное нутро все новые и новые упаковки. Эш со стороны смотрелась удачливой охотницей за брачным счастьем, решившей откормить заарканенного живьем иноходца. Выбирала продукты подчеркнуто долго и привередливо, подолгу проводя в уме сложные арифметические действия с ценой, массой и калорийностью.
Говоря языком рекламы, самого себя Алексей позиционировал молодым бизнесменом, спонсирующим отпускную
