затягивающуюся прямо на глазах. Ничего удивительного, Алекс уже использовал кристаллы для ускорения регенерации.
— Он тает! — прокомментировал Бао Лай. — Тогда совсем не понимаю.
— А чего тут понимать-то? Каналы заблокированы, сейчас всё забьётся мутагеном. Ядро растает, а символ останется. Печать его подхватит и не даст исчезнуть, успокоится. Тот старый восстанавливать уже не будет. Если я правильно понял объяснения твоего питомца.
— Он грязно ругается, но я так понимаю, что понял ты верно. Не пойму только, зачем забивать всё грязью.
— Не хочу, чтобы эта дрянь расползалась по телу. Помнишь, что за существа-то были?
— Мерзость, да, — покивал Лай, кривя лицо, но вдруг резко выпучил глаза: — Алекс, у тебя проблема!
Смелый, дерзкий экспериментатор глянул на плечо и сердце пропустило удар: печать поглотила символ и начала трансформироваться. К счастью, мутация не могла пройти дальше игл, но и этого достаточно, чтобы запаниковать: слизь текла ручьём, вымывая грязь из каналов. Вонища стояла жуткая.
Символ монстра начал пульсировать и с каждым толчком печать рушилась — было видно, как её элементы запутываются в гелеобразной жидкости и вытекают на пол пещеры, а потом растворяются, будучи разрозненными. Печать сильна только в комплексе, отдельно эти узоры нестабильны.
Будь ситуация иной, Алекс, возможно, порадовался бы, да только побочный эффект уж больно страшный, или, скорее, мерзкий: начал образовываться орган, выделяющий слизь. Отвратительное пятно, пупырчатое, как язык под микроскопом. А ведь у оригинальных монстров ничего такого не было, гладенькая кожа. Хотя… удовольствия их внимательно разглядывать не было, женщины-практики их сразу палить начали жестоким пламенем.
— Алекс, у тебя что, новая чакра открывается? — восхитился Бао Лай.
— Да какая чакра? Не видишь что ли? Мутирую!
— Дальше иголок не пойдёт, — авторитетно заявил мальчишка, и тут же задал вопрос, который беспокоил и Алекса: — А они не растворятся?
— Не похоже. Я вообще не понимаю, что эта слизь чистит, — и в самом деле, капли на полу как-то странно на него повлияли — основной камень остался цел, а вот пыль исчезла. Но ведь очевидно, что это всего лишь мелкие частички того же камня, в котором вырезана пещера.
— Грязь. Свет Хаоса говорит, что она чистит то, что ты считаешь лишним.
— Так иголки как раз из этой серии, — не понял Алекс.
— Не всё ей подвластно. Эти иглы, конечно, противоестественны, но и черви, наверное, были всего-навсего первого уровня.
— Это ты говоришь, или призрак?
— А что это меняет? — надулся Бао Лай. — Я что, не могу сказать что-то правильное?
— А всё-таки?
— Свет Хаоса. Но я так же думаю.
— И я… — тяжело вздохнул Алекс, принимаясь вытаскивать иглы.
— Стой! Ты же уродом станешь!
— Ничего не будет. Сам смотри — на тело дальше корсета оно не идёт, сверху только до рыбьих щитков, а снизу не идёт ниже перчатки, — она находилась в активном состоянии и время от времени Алекс помогал (?) течению мутагена.
И в самом деле, власти над иными мутациями у этой дряни не было. Распространение ограничилось незанятым пока пространством.
— Эй, Алекс, ты чего это делаешь?
— Симметрию хочу навести, — мужчина сжал зубы и взрезал второе плечо, втыкая в него камушек.
Эффекта ждали минут пять, но ничего не происходило.
— Свет говорит, что всё дело в той печати. Она не простая, очень непростая.
— А то я сам не понял, — пробухтел Алекс, пытаясь убрать мерзкие наросты. Они сопротивлялись, но эффект всё-таки был. Даже имея опыт работы с другими мутациями, эта не слишком слушалась, приходилось напрягать концентрацию, пыжится.
«Потом потренируюсь», — наконец решил Алекс, когда пятно папиллом пропало. Проявлять его не стал, зато мозг уже начал интенсивно обдумывать применения этой штуке. И по всему выходило, что абсолютно бесполезное уродство: с мутагеном не борется, только тот, грубый, что от самого себя получен убрало, а на соседние области не покусилось. Печать разрушилась — это плюс. Но тот практик, и так знает Алекса в лицо.
— Не расстраивайся, у тебя же есть Механизм, — попытался приободрить Бао Лай, а мужчина призадумался: нельзя ли его применить избирательно, убрать только эту мутацию. А потом резко отбросил эти мысли: чем это противоестественное образование отличается от остальных? Неприятно выглядит, но и щитки на голове не похожи на клумбу с цветами. От любого его «преимущества» дети заревут, а их впечатлительные мамы попадают в обморок. А дрянь эта может для чего и пригодится.
* * *
Бао Лай не просто так принял корень центральной папилломы за чакру. Если у Алекса было бы поменьше опыта, то он и сам мог бы так подумать — слишком большой энергетический узел. Кстати, он перестал быть видимым, как только мутация деактивировалась и снова появлялся, при активации слизеделательного органа. Настоящие же чакры не видны (в случае Алекса). Те же новые, что расположены позади глаз, не отсвечивают: сияние идёт непосредственно из глаз.
А этот узел, просто утолщение на одном из меридианов. Гипертрофированный, размером крупную сливу, но всё-таки узел. Светящийся шарик, никак не похожий на «орган» связи с внешним миром.
— И что ты думаешь делать дальше? — Морозная Ночь с отвращением смотрела, как Алекс с помощью «шпателя» из сверхпроводника наносит капли вязкой жидкости из мензурки на разные подопытные объекты.
— С этим о рганом? Да ничего. Его же не видно. С трудом, но убрать можно.
— Я о прорыве. Завтра планирую Бао Лая продвинуть на Второй Этап. Его энергетика восстановилась, есть признаки прорыва.
— Честно? Понятия не имею. Я мог бы сделать шаг вперёд, избавившись от этого всего, — Алекс похлопал по плечу.
— И что тебя останавливает? Подумаешь, спасло тебя пару раз. На новом этапе освоишь защитную технику, и тело станет прочнее даже без этих твоих еретических штучек.
— Я видел труп лидера секты, которого победили вы с Ароматной Куницей. На его костяной броне было множество царапин. Если бы не артефакт, сделанный из рога питона, не победили бы вы его.
— Ну почему так сразу… Пробить обычными техниками мы его действительно не могли. Но были варианты. У тебя, вон, ноги-то не защищены. Хороший пинок под зад — и ты кончишься.
— Твоя правда. Советуешь, поискать броню на задницу? — улыбнулся Алекс.
— Пошути мне! — не
