Книга Ангелос - Гюльнур Аслан

— Я не собираюсь об этом говорить.

— Значит поцеловал. — хитро улыбнулась девушка.

— Лала, прекрати, ты меня смущаешь! — отвернулась Джаннет.

— Когда мы с тобой секретничали про Рашида, ты не была такой стеснительной. — намекая на то, что каждый вечер после свиданий Лала прибегала к Джаннет, чтоб выплеснуть на нее фонтанирующие эмоции. Не столько Джаннет спрашивала, сколько Лала делилась. Джаннет всегда была в курсе первого признания, первой прогулки за руку, первого поцелуя, первой ссоры и всего, что было важным для Лалы. Такой уж она была человек, не способный держать в себе сильные переживания.

— Я поняла свои ошибки. Давай вернемся к разговору о свадьбе.

— Как хочешь. Так вот, что касается свадебного платья…

Взгляд Камиллы отбрасывал искры, когда она разговаривала с Саидом:

— Что ты вообще творишь, позволь узнать?! — металась она из стороны в сторону, так что мелкие кристаллики в облаках ее замка дрожали и поблескивали.

— Не знаю, о чем ты. — старался выглядеть спокойным ее собеседник.

— Знаешь, Саид. Прошли те времена, когда ангелы и люди могли создать семью. Во что ты впутываешься? Зачем тебе это надо?

— Камилла, я вмешиваюсь в твои дела? — спокойно спросил Саид, но видно было, что этот разговор ему крайне неприятен.

— Причем здесь это?

— Я ведь не вмешиваюсь в твои дела? — повторил он вопрос и строго добавил — Так?

— Так. — Спокойнее ответила Камилла, утихомиренная его неожиданным тоном.

— Вот и ты не лезь в мои!

Саид развернулся и ушел по мягким облачным ступеням, оставив собеседницу в шоковом состоянии от своего решительного и дерзкого тона. Камилла повернулась к своему рабочему столу, который также был из чистейшей облачной материи, взяла в руки перо и поставила галочку на каком-то документе. Подписавшись вверху листа, она подозвала к себе большую белую голубку и, привязав к ее лапке сверток, подтолкнула в воздух. Голубка полетела все выше и выше, крыльями разгоняя в невесомый пух нависшие куполом облака.

Глава 22

— Ты предлагаешь нам сдаться? — лицо Оройса было пунцовым от злости.

Он собрал в своем шатре совет вокруг массивного деревянного стола. Оройс сидел на своем троне, за его спиной стоял Аран, не в силах спокойно ждать. Был уже поздний, на первый взгляд тихий вечер, но все были на взводе.

— Я лишь говорю, что воевать сейчас бессмысленно. — сдержанно отвечала Фоя.

— Девочка, прохлаждаясь в Амасье, ты, кажется, забыла, что такое честь родной страны. — вступился Касис, устало потирая лоб. Для него, познающие теорию государственного управления в идеальных условиях юнцы и отпрыски правителей, не знавшие, что такое трудности и как отстаивается Родина на поле брани, были людьми не способными взять на себя ответственность вести за собой людей и вершить государственные дела.

— Амасью сжег Лукулл, сподвижник Помпея. Если следовать вашей логике, кому, как ни мне хотеть его поражения? — когда Фоя говорила про Амасью, в глазах у нее загорались искорки грусти и ярости.

— Так почему ты предлагаешь переговоры? — вновь спросил Оройс. За последние несколько дней он стал свидетелем того, как эта девушка во многом оказалась права, поэтому не хотел пренебрегать ее мнением. Несмотря на ее молодые годы, Оройс чувствовал, что в голове у Фои заложено зерно мудрости, к которому стоит хотя бы прислушаться.

— Потому что Зобер теперь открыто на их стороне. И теперь наш противник знает любые подробности, вплоть до того, где конкретно находятся посты охраны.

Как только Зобер благополучно добрался до соседей, оттуда он направился к Помпею. Об этом поведал Аран, недавно вернувшийся в еще более яростном состоянии, чем когда покидал лагерь. Он было думал, что успел перехватить Зобера, когда гаргарейцы сообщили, что принцу отведен особый шатер, где он ожидает встречи с вождем. Но, войдя в шатер, Аран никого не обнаружил. Зобер вновь бежал, не предупредив гаргарейцев о том, что уходит. И поиски Зобера, поднявшие на ноги всех воинов племени также не увенчались успехом.

— О вопросе с постами охраны и многом другом уже позаботился Аран.

— А что вы будете делать со всем остальным, с теми важными частями плана, который в мельчайших подробностях знает теперь любой легионер Помпея?

— Лучше я умру, чем сдамся, поняла, девочка? Если ваш народ не хочет вступать в совместную борьбу, что ж, мы встретим римлян только собственными силами. Но если мы падем в этом бою, они недолго будут ждать, прежде чем взяться за вас.

— Я разделяю ваше мнение. Но я не говорю о том, чтобы сдаться. Нам нужно время, чтобы поменять всю стратегию. — принцесса всматривалась в лицо царя, ожидая, когда слова ее возымеют действие.

— Чего ты добьешься, Фоя? Чтобы он не нападал? — Оройс устало прикоснулся к переносице, и этот жест еще больше увеличил его сходство с родным братом. Также как и Касис он не спал всю ночь, размышляя о непредвиденном предательстве и о том, как выиграть войну.

— С Зобером он не будет долго ждать. Он может вот-вот напасть. Я могу выиграть для нас время.

— Ты просто ребенок. Ты не знаешь, что такое война. — не унимался Касис. Он считал, что этой утонченной девушке здесь вовсе не место и ей следовало бы посиживать дома, да прибираться в ожидании своего муженька. Но нет же, она влезла в самое пекло раздора и пытается в чем-то убедить бывалых воинов.

— Зато я знаю, как добиваться мира.

— Я не буду вассалом Помпея. — заскрежетал зубами Оройс.

— Я обещаю вам полмесяца подготовки к сражению.

— Ха! Как это ты задержишь его? Будешь применять риторику, которой тебя научили в Амасье? — насмехался Касис. Он не верил словам принцессы.

— Нас в Амасье не только риторике учили. — гордо бросила Фоя и, попрощавшись, вышла вон из шатра.

— Если она задержит Помпея хотя бы на пять дней, я устрою в ее честь пир после нашей победы. — сказал брату Касис.

Он долил в свой кубой немного красного вина и призадумавшись добавил:

— Я, может даже наконец женюсь… на какой-нибудь прелестной амазоночке.

— Они не выходят замуж. — напомнил ему Оройс.

— Да-да, помню. — признался Касис в том, что слукавил.

Собираться долго Фое с Деянирой не пришлось, так как все их вещи умещались в двух огромных тюках. Сначала Фоя переговорила с Араном, который был более сдержанный, чем отец. Остыв после всех размолвок, он признал, что полностью разделяет мнение Фои. Он и сам обо всем этом думал и пришел к тем же самым выводам. Он был