чем ночь после оглашения страшного диагноза: неоперабельная опухоль мозга. Но сейчас Мэдди боролась со смертельным недугом, и ей непереносима была сама мысль, что она может потерять и дочь тоже. Нет, Мэдди не могла пойти на риск повторения той страшной истории.
Если они больше никогда не увидят Джерри, это могло бы решить проблему. Интересно, имеется ли способ это осуществить и можно ли заключить с Джерри нечто вроде договора, по условиям которого он согласится уехать в обмен на молчание? – подумала Мэдди и тут же устыдилась своей мысли. Да, возможно, для ее семьи это стало бы выходом, но нельзя забывать и о других юных девушках.
Ну вот и все. Она позвонит в полицию. Она обязана это сделать, тут не о чем говорить. Закончив одеваться, Мэдди прошла на лестничную площадку и спустилась на первый этаж. Она услышала, как Эмили вышла из душа. Итак, нужно проводить дочь в школу и сразу засесть за телефон. Однако к тому времени, как Мэдди вскипятила чайник, заварила чай, вынула хлеб из обертки и положила его в тостер, она уже успела передумать. А что, собственно, будут делать полицейские? Направятся в банк на Истчип, пройдут прямо в офис и арестуют Джерри, не имея никаких доказательств, кроме ее, Мэдди, слов? Наверняка им понадобятся улики. И в первую очередь показания Эмили. У Мэдди екнуло сердце. Боже правый! А что, если полицейские придут поговорить с Эмили прямо к ней в школу?
– Мама? Что ты делаешь?
Мэдди, стоявшая, задумчиво облокотившись на барную стойку, подскочила на месте:
– Привет, дорогая! Хорошо. Тост с джемом, да?
– Угу. Замедленная реакция, – заметила Эмили. – Я вынула хлеб из тостера пять минут назад.
– Пять минут! – фыркнула Мэдди. – Ты ведь только что пришла на кухню!
– Хм… нет. – Эмили схватила тост и для подтверждения своих слов быстро намазала его маслом. – Я пришла на кухню пять минут назад. А ты стояла и грезила наяву. Ну и конечно, не заметила меня. Мама, ты постоянно витаешь в облаках. Вечно думаешь о чем-то своем.
Мэдди достала из буфета джем, передала его дочери и, потянувшись за чайной ложкой, неуверенно начала:
– Эм…
Но Эмили, уже в наушниках, взяла тарелку с тостом, прошла к столу и уставилась в телефон.
Ну ладно, мысленно вздохнула Мэдди, вынимая из холодильника молоко, тебе в любом случае придется с ней поговорить.
«Эм, положи, пожалуйста, телефон. Мне нужно с тобой поговорить», – произнесла она, но не вслух, а опять же про себя. Она мысленно вернулась к неприятному разговору сама с собой. А какой вообще смысл идти в полицию? Эмили снова будет лгать и опять начнет угрожать, что уйдет из дому, если мать обратится в полицию. А затем наверняка предупредит Джерри. И тогда у него будет достаточно времени, чтобы приготовить объяснения, отмазки и алиби, а Эмили, верная себе, внушит матери, что та ведет себя безрассудно.
Глядя, как Эмили, повернувшись к ней спиной, что-то прокручивает на экране телефона и одновременно жует тост, Мэдди боролась с желанием пригладить эту гриву белокурых волос, поднять их повыше, зачесать набок, а затем крепко обнять дочь. Мэдди хотелось успокоить Эмили, сказать, что дочь не одна и они непременно все уладят, при всем при том отлично понимая, что это нереально. В последнее время Эмили всячески пыталась оторваться от родителей, а не сблизиться с ними. Именно этим объяснялись язвительность дочери, пререкания и стычки с матерью. Впрочем, Мэдди понимала, что все это вполне естественно и что Эмили, по-прежнему очень сильно привязанная к ней, пытается разорвать слишком прочные узы. В глубине души девочка наверняка отчаянно страшилась того момента, когда придется покинуть родительский дом и в одиночку отвечать на все вызовы большого мира. Таким образом, Эмили нуждалась в матери гораздо сильнее, чем сама себе хотела признаться.
Впрочем, Мэдди в любом случае предстояло оставить дочь. И тогда их останется лишь двое: Эмили и Дэн. Дэн будет вынужден еще больше работать, а Эмили придется сразу повзрослеть. Но только не так, только не так, только не так!
У Мэдди внезапно возникала пульсирующая боль в голове. С трудом дождавшись, когда Эмили уйдет в школу, Мэдди поднялась к себе в спальню, приняла таблетку от головной боли и снова легла в постель. Только на часок, сказала она себе. Ведь ей еще предстояла поездка в больницу на сеанс лучевой терапии. Она настояла на том, чтобы Дэн пошел на работу, заверив его, что сама отлично справится. Ведь ей в любом случае придется проходить эту процедуру каждый день в течение нескольких недель. А теперь, когда она узнала об Эмили, стало намного важнее хранить болезнь в секрете.
Мэдди вздохнула и попыталась расслабиться. И хотя ей было невыносимо больно думать о том, что может сотворить с ее дочерью Джерри – что он, возможно, уже сотворил, – приходилось просчитывать все вероятные исходы, и в данный момент она видела впереди лишь шумные ссоры, угрозы, хлопающие двери и растерянных полицейских, смущенно пожимающих плечами под истошные крики Эмили. Мама, я тебя умоляю! Это было просто объятие! Какого хрена ты это сделала?!
И даже если Эмили сломается и во всем признается, ситуация отнюдь не станет намного лучше. Прессе, конечно, не разрешат опубликовать ее имя, но на каждый роток не накинешь платок. Наверняка поползут слухи, они распространятся по школе, и родители, даже бо́льшие сплетники, чем их дети, начнут пересуды. И тогда Эмили станет той самой девочкой. До конца жизни Эмили всякий раз, как любой человек услышит ее имя или пройдет мимо на улице, это будет первой мыслью, которая придет ему в голову. Эмили не суждено с этим справиться. Ей никогда не позволят забыть.
Но если показания дочери помогут упрятать Джерри за решетку, то другого выхода просто не было. Мэдди взяла с прикроватного столика телефон. Подложив под спину две подушки, она с тяжело бьющимся сердцем щелкнула по иконке на экране, готовая набрать номер. И тут же остановилась. Интересно, сколько ему дадут? По словам Тейт, до четырнадцати лет. Но что это означает в действительности?
Под тревожный стук сердца Мэдди открыла браузер и, поискав адвокатские конторы в Лондоне, нашла на Уоррен-стрит фирму с хорошими отзывами, специализирующуюся на уголовном праве. После чего набрала номер администратора, сообщив, что хочет поговорить с кем-нибудь, кто может дать ей совет.
– Я сейчас вас соединю. Вы хотите посоветоваться по поводу себя, да? – спросила администратор.
– Нет. По поводу своего мужа, – ответила Мэдди. – Он попал в сложное положение. И
