взгляд на него.
Его голубые глаза поблескивали в темноте лиственного навеса.
— Я всё ещё не понимаю, почему ты так отчаянно пытаешься вывести меня из себя и оттолкнуть, но ни на минуту не допускай мысли, что я не работаю над тем, чтобы выяснить это.
— Эйс… — начала я, но остановилась.
Если бы я сказала ему перестать пытаться разобраться в этом, это было бы признанием, а признания должны были подождать до моей свадьбы, иначе я не смогла бы привести его сестру домой.
Но что, если он догадается? Откажется ли Круз от своей сделки? Возможно, он был достаточно извращён, чтобы сделать это.
— Здесь нечего выяснять, — я потопала впереди него, пытаясь увеличить расстояние между нами.
Он схватил меня за руку сквозь мех и развернул к себе.
Я стряхнула её с себя.
— Не надо.
— Не надо, что?
— Не прикасайся ко мне.
— Когда-то давно ты не могла насытиться моими прикосновениями.
Я с трудом сглотнула, его ладонь светилась от моего барабанного сердцебиения.
— Не льсти себе.
Тень пробежала по его лицу, но затем исчезла.
— Тогда почему твоё сердце бьётся так быстро?
— Потому что я боюсь.
— Меня?
Того, как моё тело реагирует на твоё. Того, что я чувствую рядом с тобой.
— Да.
Его ноздри раздулись.
— Я могу работать со страхом. С чем я не могу работать, так это с безразличием.
— Эйс, я занята. Забудь обо мне. Живи своей жизнью.
— Ты не в том месте, чтобы давать мне советы о моей жизни.
Я закрыла глаза, снова открыла их.
— Кроме того, я просто хочу быть твоим другом. Ничего больше.
— Почему ты вообще хочешь быть моим другом?
— Потому что Лили сказала мне присматривать за тобой.
Лили…
Её имя навевало мысли о доме.
— Охотники… проснулись?
Сухожилия проступили на его напряженной шее, когда он отвернул своё лицо от моего. Вокруг нас фейри в зелёных плащах выжидающе стояли за длинными каменными плитами, на которых была разложена мешанина блестящих и красочных товаров.
— Эйс?
Я коснулась его руки, чтобы привлечь его внимание.
Его глаза снова встретились с моими.
— Круз и Гвенельда разбудили их?
— Да.
Время остановилось. Шум исчез. Мир вокруг меня превратился в одну огромную цветную лужу.
— Мой отец… он?..
— Твой отец невредим. Он выиграл круиз по Карибскому морю через пару дней после твоего отъезда.
— Он выиграл? — прохрипела я.
Эйс улыбнулся.
— Он, должно быть, на небесах. Он так любит кататься на лодке.
— Я знаю.
Слеза скатилась по моей щеке.
— Он действительно выиграл круиз или ты…
— Разве это имеет значение?
— Это важно для меня.
— Буду ли я снова в твоей милости, если скажу, что купил ему билет?
— Ты никогда не был в моей немилости.
Его улыбка померкла.
— Могла бы одурачить меня.
Моя нижняя губа задрожала, и я прикусила её.
Рука Эйса потянулась к моему лицу, но остановилась на полпути. Он скрючил пальцы и снова прижал кулак к боку.
— И когда твой отец вернётся в Роуэн, он даже не поймёт, что кто-то раскопал его задний двор. Каджика пообещал вернуть месту его первоначальный вид, и Лили следит за этим.
Моё сердце подпрыгнуло от благодарности.
— Нам лучше начать двигаться, или ты опечалишь многих взволнованных калигосуби. Возможность продемонстрировать своё мастерство в середине месяца волнует их почти так же сильно, как когда они получают свои два солнечных дня
— Это просто варварство.
— Не говори это слишком громко, Катири, или ты можешь навлечь на себя гнев моего отца.
— И если ты продолжишь называть меня Катири, ты навлечешь на себя мой гнев.
Улыбка озарила его лицо, прогоняя тени, которые бродили по нему с того дня, как я положила конец нашим отношениям.
— Твой гнев забавляет меня.
Несмотря на то, что в моих венах не было огня, я чувствовала тепло и лёгкость. Но затем шум рынка обрушился на меня, как вода, вырвавшаяся из плотины. Я вспомнила, что мы были не одни… что другие, такие как Грегор, наблюдали за нами, поэтому я придала своему лицу пустое, безразличное выражение.
— Ты никогда не воспринимал меня всерьёз. С другой стороны, ты никогда ни к чему не относишься серьёзно. Жизнь для тебя — всего лишь одна отличная шутка.
Всё лицо Эйса исказилось.
Не в силах вынести его разочарования, я опустила глаза и поплелась впереди него, прокладывая себе путь по тёмному, шумному рынку. Эгоистично, я хотела, чтобы он не бросал меня, не уходил, но он ушёл.
И это было так чертовски больно.
ГЛАВА 39. СЕРЬГИ
Грегор занял место Эйса рядом со мной. Хотя его ноги не касались земли, он парил рядом со мной.
Когда я подошла к первой каменной плите, на которой были выложены мерцающие драгоценные камни, я спросила:
— Какими деньгами вы здесь пользуетесь? Кроме солнечного света и мальвы.
Грегори уставился на меня сверху вниз.
— Медные монеты.
— А как я могу раздобыть себе медные монеты?
Грегор свистнул, и к нему подошёл лусионага.
Золотоглазый мужчина наклонил голову. Шелковистые пряди каштановых волос выбились из-под кожаного шнурка, которым он завязывал свои волосы до плеч. По какой-то причине он показался мне знакомым.
— Варифф.
Я определённо слышала его раньше.
— Невеста Круза желает мешок монет. Найди ей.
Когда лусионага улетел, Грегор сказал:
— Теперь, когда вы с Крузом помолвлены, у тебя есть доступ к его богатству, и, судя по тому, что мне рассказала Лио, его отец оставил ему всё, что у него было. Что является значительной суммой.
Румянец залил мои щеки и нос.
— Я бы предпочла не пользоваться его деньгами.
— У тебя есть свои медные монеты?
— Нет.
— Мальва?
Я покачала головой.
— И ты не умеешь летать, так что, если ты захочешь что-нибудь купить здесь, у тебя нет особого выбора.
— Мне действительно ничего не нужно, — прошептала я.
— Калигосупра редко в чём-то нуждается.
— Неужели действительно нет другого способа что-то купить?
Он склонил голову набок.
— Пока ты не забеременеешь ребёнком своего мужа, ты не можешь предлагать своё тело за определённую цену. Так что нет, у тебя нет возможности быстро заработать, как говорят в вашем мире.
Я отшатнулась, скривив рот от отвращения. Неужели он действительно предложил заняться проституцией?
— Не смотри так возмущённо. Я точно знаю, что люди тоже продают свои тела. Я купил свою долю.
Маленькие волоски у меня на затылке встали дыбом.
— Просто потому, что некоторые женщины согласны с этим, это не значит, что я согласна.
— Я даю тебе пару лет, прежде чем ты передумаешь.
— Никогда.
Грегор печально улыбнулся.
— Хочешь поспорить на это?
