мне в глаза. Металлика целовал ее в шею, а она лежала почти неподвижно. Где-то возле моей руки застрекотал кузнечик. Я смотрел на Сандру, чувствуя, как сердце медленно отбивает ритм.
– Адам, валим, – быстро прошептал Питер, – давай же, валим!
Друзья принялись дергать меня за лодыжки, и я, царапая ноги о колючки, отполз назад, в густую тень деревьев. Сандра по-прежнему не сводила с меня взгляда.
* * *
Имелись и другие воспоминания, те, которые мне до сих пор трудно уместить в голове. Я вспомнил, например, как слетаю вниз по лестнице у нас в доме, не касаясь ступенек. В памяти эта картина встала в мельчайших подробностях: шершавость обоев с выцветшими букетиками роз, полоса света из приоткрытой двери ванной, плящущие в ней пылинки, золотистое сияние перил, ловкие взмахи моих рук, когда я отталкиваюсь от перил, взмываю над лестницей дюйма на три-четыре и приземляюсь уже внизу.
Еще я помню, как мы втроем нашли в самом сердце леса тайный сад. Он прятался за неприметной стеной или дверью, что-то такое. Одичавшие фруктовые деревья – яблони, вишни, груши; разбитые мраморные фонтаны, где в ложбинках, подернутых мхом, в глубоких трещинах поблескивают капельки воды; увитые плющом статуи – ноги их тонут в траве, отбитые руки и головы белеют среди листьев дикой моркови. Серый сумеречный свет, шелест травы под нашими ногами, роса на голых икрах. Ладошка Джейми, маленькая и розовая, гладит каменные складки одеяния, лицо Джейми запрокинуто, взгляд обращен на слепые глаза статуи. Бездонная тишина. Я прекрасно понимал, что существуй этот сад в действительности – и археологи непременно обнаружили бы его, статуи уже стояли бы в Национальном музее, а Марк в подробностях живописал бы их. Только я все это помню – вот в чем загвоздка.
* * *
Рано утром в среду мне позвонили из отдела по борьбе с компьютерной преступностью: они проверили компьютер нашего последнего подозреваемого в спортивном костюме и подтвердили, что на момент смерти Кэти любитель “кавасаки” действительно сидел в Сети. С определенной долей профессиональной гордости спецы сообщили, что хотя в семье у этого придурка всего один компьютер и пользуются им и его родители, и жена, однако орфографические и пунктуационные ошибки у каждого из них особенные, об этом свидетельствует переписка по электронной почте и в чатах. Орфография сообщений, отправленных в ночь смерти Кэти, соответствует той, что характерна для нашего подозреваемого.
– Да пошло оно все! – Я бросил трубку и закрыл руками лицо.
Мы уже просмотрели записи с видеокамеры в закусочной: опоздавший на автобус “спортивный костюм”, в дым пьяный и оттого до крайности сосредоточенный, методично макает в соус жареную картошку. В душе именно такого я и ожидал, но чувствовал себя отвратно – и недосып, и гулкая мигрень, и недостаток кофеина в организме, да еще с утра пораньше новость о том, что единственная обнадеживающая зацепка обернулась пшиком.
– Что с тобой? – спросила Кэсси, оторвавшись от бумаг.
– У нашего знатока “кавасаки” алиби подтвердилось. Если тип, которого видела Джессика, убийца, то он не из Нокнари, и я понятия не имею, где его искать. На колу мочало – начинай сначала.
Кэсси бросила на стол стопку листков и потерла глаза.
– Роб, наш убийца – местный. Все на это указывает.
– Тогда кто этот долбаный тип в спортивном костюме? Если у него алиби на момент убийства и если он на самом деле говорил недавно с Кэти, то почему он просто не рассказал нам?
– И еще одно “если”, – Кэсси покосилась на меня, – если он и впрямь существует.
Меня захлестнула неконтролируемая ярость.
– Мэддокс, что ты несешь?! По-твоему, Джессика просто придумала это, чтобы развлечься?! Ты этих девочек толком и не видела, ты хоть представляешь, как им тяжело?
– Несу я вот что, – холодно ответила Кэсси, приподняв брови. – Я вполне допускаю, что при определенных условиях они запросто могли придумать эту историю.
Гнев мой мгновенно улетучился, я понял, о чем она.
– Вот дерьмо! – вырвалось у меня. – Родители.
– Аллилуйя. Вижу проблески разума.
– Прости, – сказал я, – прости, что сорвался, Кэсс. Родители… Вот же отстой. Если Джессика считает, что тут замешаны родители, то она могла все выдумать…
– Джессика? Ты правда считаешь, что у нее на это мозгов хватит? Она даже разговаривает с трудом.
– Ладно, тогда Розалинд. Придумала незнакомца в спортивном костюме, чтобы снять подозрения с родителей, подговорила Джессику. И чисто случайно эта их история совпала с показаниями Дэмьена. Но, Кэсс, если Розалинд на такое способна… если она все это организовала, значит, ей известно нечто ужасное. Либо она сама, либо Джессика видели что-то. Или слышали.
– Во вторник… – Кэсси осеклась, но мысль ее, слишком чудовищную, чтобы произнести ее вслух, я ухватил мгновенно.
Во вторник тело Кэти где-то прятали.
– Надо поговорить с Розалинд. – Я схватился за телефон.
– Роб, не дергай ее сейчас. Она запрется. Дождись, когда она сама к тебе придет.
Кэсси была права. Иногда детей бьют, насилуют, измываются над ними самыми немыслимыми способами – и все-таки те ни за что не попросят о помощи и не предадут тем самым родителей. Если Розалинд защищает Джонатана, или Маргарет, или обоих сразу, то стоит ей сказать правду – и ее мир рухнет, а следовательно, она сама должна прийти к такому решению. Надави я на Розалинд – и потеряю ее. Я отложил мобильник в сторону.
Однако Розалинд не звонила. Через пару дней мое терпение лопнуло и я сам позвонил ей на мобильник – по многим причинам, в равной степени смутным и отчетливым, мне не хотелось звонить ей на домашний телефон. Розалинд не ответила. Я оставил несколько сообщений, но она не перезвонила.
* * *
Был серый, мерзкий день, когда мы с Кэсси поехали в Нокнари, чтобы побеседовать с Сэведжами и Алисией Роуэн. Мы оба страдали от тяжелого похмелья – накануне провели день в компании с Карлом и его интернет-психами, – поэтому в машине молчали. Кэсси сидела за рулем, а я смотрел в окно, как порывистый ветер безжалостно треплет листву, как по стеклу ползут струи дождя. И я, и Кэсси сомневались, что мне стоило ехать в Нокнари.
В последнюю минуту, когда мы, свернув на старую дорогу, припарковались, я отказался идти в дом Питера. Не оттого что дорога пробудила во мне воспоминания. Как раз наоборот. В памяти всплыли поселковые улицы, и от этого возникло сильное ощущение, будто Нокнари вот-вот снова ударит меня под дых. В детстве мы провели немало времени в доме Питера, и мне казалось, что его родители узнают меня даже быстрей, чем я их.
Я наблюдал из машины,
