рядом со шкотовскими казармами, то оба свалились на землю и, наверно, около часа лежали совершенно неподвижно, тяжело дыша и не обращая никакого внимания на мелкий дождик, всё ещё продолжавший сыпаться с мрачного серого неба.
Отдышавшись, они не стали одеваться, а так, с узлами одежды за плечами, и прошествовали через всё село до дома Алёшкиных. Правда, было уже совсем темно, и немногочисленные прохожие, встречавшиеся им на пути, из-за дождя торопившиеся скорее добраться до дома, не очень-то вглядывались в полуголых парней, понуро шагавших посередине размокшей улицы.
Ну вот, они и дома. Анна Николаевна и Яков Матвеевич смотрели на обоих ребят с нескрываемым ужасом, они больше всего боялись простуды, и каждый принял против неё свои меры – мать приготовила горячий чай с малиной, а отец налил им по большой рюмке водки и заставил выпить.
То ли от лечения, то ли от молодости, но это приключение ни у одного, ни у другого из его участников к плохим последствиям не привело.
Наводнение испортило линию железной дороги, прервало сообщение с Владивостоком: ехать по просёлочной дороге, соединявшей в то время село с городом, можно было только верхом, дорога эта отнимала много времени, а сейчас, после наводнения, представляла известную опасность. Дорохов решил ограничиться проверкой работы шкотовских отрядов, дождаться восстановления железнодорожного сообщения и после этого вернуться в город. Уведомив телеграммой обком и родных (телеграфная связь была восстановлена через несколько дней после наводнения), он остался в Шкотове в гостях у Алёшкиных.
После возвращения Бориса и Филки, по их настоянию, райисполком отправил в Андреевку на вьючных лошадях кое-какие продукты. Этот караван должен был пройти по склонам сопок и, лишь приблизившись на 1–2 версты, спуститься вниз к Андреевке, чтобы там уже вброд добраться до села.
Когда обоз появился в селе, уже начавшие голодать жители, сидевшие в школе, повеселели. Их родные, угнавшие скот в сопки, пока ещё не имели возможности вернуться. Прибывшие из Шкотова продукты были просто необходимы. Ким и кореянки, жившие в школе, от людей, сопровождавших обоз, узнали, что Алёшкин и Дорохов, которых они считали погибшими, благополучно вернулись в своё село и, как рассказывал потом Ким, все очень обрадовались за них.
В Шкотове Филка Дорохов, проверив работу отрядов села, убедился, что Алёшкин толково руководит деятельностью пионерской организации, что у него имеются хорошие помощники, и так и доложил о результатах проверки на заседании райкома партии. За своё путешествие – во время наводнения и за те две недели, что Дорохов провёл с Борисом под одной крышей, он также убедился в том, что Алёшкин – хороший и верный товарищ, способный оказать помощь и друзьям, и просто окружающим людям, и проникся к нему чувством искренней дружбы, которая, кстати сказать, продолжалась всё время, пока Борис жил на Дальнем Востоке.
Глава двенадцатая
Наводнение, происшедшее в 1927 году в Приморье, захватило не только долину реки Майхэ, одновременно взбунтовались почти все горные речки побережья, в том числе и река Цемухэ, около которой находилось поле и стан семейства Пашкевичей. Как раз в это время проходила уборка урожая. К началу наводнения хлеб был уже сжат и снопы уложены в бабки. Большая часть семьи вернулась в село, в поле оставались только Андрей и Катя, им нужно было дожидаться прихода на ток находившейся в версте от поля молотилки, арендуемой в комитете крестьянской взаимопомощи, чтобы свезти хлеб к току.
Андрей, уже достаточно опытный дальневосточник, определил предполагавшееся наводнение за несколько часов до его начала и решил предпринять необходимые меры по спасению урожая. А меры эти могли заключаться только в том, чтобы как можно скорее вывезти снопы хлеба не на ток, который тоже могло залить (так и случилось), а поднять его по возможности выше по склону сопки. Эту работу предстояло выполнить им вдвоём с Катериной всего за несколько часов, используя оставшегося с ними Индюка.
Объяснив сестре всю опасность положения, Андрей с её помощью стал поспешно нагружать телегу и по бездорожью, прямо по стерне, а затем, продираясь через кусты орешника и дубняка, подыматься как можно выше. Пока он совершал эту поездку и выгружал телегу, Катя стаскивала снопы с разных концов поля поближе к тому месту, куда должна была спуститься телега. Последние снопы ей пришлось тащить, уже бредя по колено в прибывавшей воде.
Всю ночь она и Андрей трудились над спасением хлеба и всё-таки всё увезти не смогли. Часть урожая была захвачена надвинувшимся валом воды и унесена в море. Часть подмоченного хлеба пришлось потом сушить. В результате полученный в этот год урожай оказался настолько недостаточным, что прокормить своим хлебом всю многочисленную семью Пашкевичей, состоявшую к тому времени из девяти человек, было невозможно. Перед молодым крестьянином возникли новые трудности.
Если ранее весь вопрос заключался в том, что у Пашкевичей не было земли, ведь её давали только на мужчин-членов семьи, а таких было всего двое, то с приходом советской власти, когда землю стали давать на всех едоков, включая и женский пол, положение семьи значительно выправилось, и благодаря большому трудолюбию старших её членов и умению заставить работать с полной отдачей сил и младших, они вскоре после возвращения с севера вполне встали на ноги: завели дополнительный скот и могли существовать относительно безбедно. Случившееся наводнение вновь ставило эту семью под угрозу бедности. Андрей не хотел, да и не мог этого допустить.
А почему он? Да потому, что он был единственным добытчиком в этой семье. Его отец Пётр Яковлевич Пашкевич страдал серьёзным пороком – длительными периодическими запоями, и, хотя славился как мастер на все руки, вследствие участившихся приступов своего порока, а вернее, уже болезни, фактически совсем забросил семью.
Одной из причин развития его пьянства явилась неудачная поездка на север: соблазнённый своим старшим братом Михаилом, Пётр рассчитывал получить большие заработки, а на самом деле потерял почти всё, что имел.
В результате все заботы о семье легли на плечи его уже довольно пожилой жены и старшего сына Андрея.
Закончив уборку урожая, Андрей решил отправиться куда-нибудь на заработки, и не на сезонные, как он делал это до сих пор, а так, чтобы найти себе постоянную работу, которая бы могла прокормить его собственную семью (в ней уже было двое детей) и в то же время оказать хоть какую-нибудь материальную поддержку матери и сёстрам.
Единственным делом, в котором он хорошо разбирался, были лесозаготовки: Андрей прекрасно знал дальневосточный лес, был достаточно грамотен, и потому без
