Первый удар выхватил из каши крупного седоватого волколака. Никаких сантиментов. Никакой аккуратности. Кузьма грубо выдернул из энергетической структуры оборотня всё, что смог. Серая туша, только что наседавшая на кхитайца, мгновенно превратилась в иссохший труп, обтянутый шкурой.
— Два!
Ещё удар — ещё труп.
— Три! — считал Кузя. — Четыре!.. Пять!..
Приободрившиеся кхитайцы начали на этом участке передавливать. Видя такое дело со склонов сопок посыпались ещё волколаки — молодые, бо́рзые, почти взрослые, но ни разу в своей жизни не встречавшие отпор. Опыта свалок у них было меньше, зато их самих — много, очень много.
«Кузя, матёрых вышибай!»
На десятом контур бича начал светиться зеленоватым.
«Сбрасывай в моховое болото!»
Плеть извернулась, и с конца её сорвалась зелёная молния, ударила в моховую чашу, заставив её вспыхнуть огромным чадящим костром.
«Не копи больше, через раз жги!»
«Понял!»
— Одиннадцать!
Очередная волколакская мумия упала под ноги сражающимся.
— Двенадцать!
Набравшая энергию плеть сконцентрировала ману на конце и выплеснула на серую оскаленную тень, захлестнув её огнём. Оборотень подавился рыком, взвыл, покатился по траве…
Когда мы с Кузьмой дошли до тридцати четырёх, картина боя начала напоминать избиение оборотней. Я заметил несколько серых теней, вырвавшихся из кольца и метнувшихся к сопкам. «Кузя, вон тем добавь!»
Бич успел опуститься на волколачьи шкуры ещё трижды, когда бегущая группа скрылась за буграми.
«Щенков уводят», — сказал Кузьма.
«Разберёмся. Моховую долину куполом прикрой, незачем, чтоб пал на лес пошёл».
МЕШАНИНА
Я вызвал несколько ярких светляков, а то в распадке стало совсем уж сумрачно — и правильно сделал, потому что в темноте бы точно наступил на оторванную терракотовую голову. Вот и первые потери… Я присел и узнал Чао Вэя.
— Да ядрёна-Матрёна!
В первых рядах, поди, сражался…
Голова бойца вдруг открыла глаза:
— Господин князь!
— Ух ты! — я поскорее подхватил его с земли.
— Не будет ли излишне дерзкой моя просьба, но я просил бы вас приставить меня на место. Я опасаюсь, что кое-кто из моих ребят может сделать это не самым должным образом, и мне придётся смотреть всё время немного в бок.
Или назад, если найдётся какой-нибудь юморист.
— А я-то уж собрался тебе почётный курган насыпать! Пошли, боец, отыщем твоё тело.
Кузьма вернулся с моховой гари и добавил нам иллюминации.
— А ветер в сторону волколачьей деревни. Не сбежали бы.
— Не успеют. Давай-ка оборотней проверь, остатки энергии у всех забери, а то не верю я в их готовность сдохнуть.
— Согласен, при их-то регенерации.
Кузя деловито закружился над местом битвы. Кхитайцы тоже оттаскивали и складывали в ряд усохшие, обгорелые и изрубленные туши, но больше с целью отыскать в хаосе и мешанине оторванные конечности (и приставить их на место, поразительный факт!). Голова Чао Вэя в моих руках деловито покрикивала и раздавала указания. Из темноты вынырнул Хаарт:
— Стая пошла на запад. Около десятка взрослых самок и до полусотни молодняка.
— Идите по следу. В бой не вступать, наблюдать. Если увидите зелёную вспышку — значит, нам нужна наводка, кто-то должен подать голос.
— Сделаем!
Бронзовые волки исчезли в накатывающей ночи.
У меня осталось последнее здесь дело — трое мужиков, которые так и сидели, прижавшись к каменистому откосу, ни живы ни мертвы. Кузьма уже стоял рядом:
— У одного драная рана на ноге была, специально его порвали, чтоб плохо бежал. Я смертушку оттуда вынул. Ты б ещё исцелением прошёлся, а то после волколачьих зубов…
— Да понятно, — я присел рядом с мужиком. — Руку дай. Да не трясись! Надо было бы убить — кто б с тобой возился? Кто такие? — спросил я сразу троих, чтоб говорить хоть начали, а не клацали зубами за просто так.
— Старатели мы, господин, — пробормотал правый (вроде бы, постарше), заворожённо глядя на мои руки. — По зароку с боярами Салтыковыми на тёплый сезон подряжались на их золотоносных ручьях золотишко мыть. По уговору, третья часть — им, остальное — нам. Они же и снаряжение выдавали, и сухари…
— И они же, скорее всего, вас оборотням продали, — сказал из-за плеча Кузьма. — Волколакам развлечение, а Салтыковым — всё золото, зачем им с вами делиться?
Я поднялся и с сомнением посмотрел на троих старателей:
— Версия требует подтверждения, и мы вскоре узнаем, правильно Кузьма предположил или нет. С вами что делать?
Средний продолжал трястись, аж зубами стучал.
— Простите великодушно, господин хороший, — начал левый, — с брательником-то моим что, Саввой? На третью ночь волком оборотится? Аль как?
— Никем он не оборотится, вот ещё! Если б каждый укушенный волколаком становился, от них бы уже плюнуть некуда было.
— Не поверят нам, — отчаянно замотал головой правый. — Скажут: всех покусали, иначе от оборотней не уйти…
— Прибьют, — согласился левый.
— Да отправь их к Кошу, — предложил Кузьма, нетерпеливо притопывая ногой. — Пусть проверит и справку даст.
— Это куда? — переглянулись мужики.
— На Байкале есть лечебница.
Старатели снова испугались:
— Эва! Там такие цены, не по нашим карманам!
— Вас примут со скидкой, — пробормотал я и открыл портал в коридор напротив комнаты Горыныча, постучал в дверь.
— Да? — скорбно откликнулись изнутри.
— Открывай, дело срочное!
Змей мгновенно распахнул створку.
— Ух ты! Это что?
— Этого оборотни покусали, а эти с ним. Оставляю на ваше попечение.
— Кош! — крикнул Горыныч через плечо. — Иди, тут тебе пациентов укушенных притаранили.
— За мой счёт.
— За счёт князя Пожарского! — громогласно
