задержек побежали обратно.
Да Сильва уже не только затащил в здание по-прежнему обездвиженного Гэндзи, но и приволок сюда троих противников — четвертого пока не успел, как раз за ним пошел. В эфире по-прежнему полная тишина, бронекостюмы выбывших по-прежнему заблокированы — они как замершие куклы все лежат в неестественных позах.
Гэндзи вывели из строя в момент, когда он лежал на спине. И он еще, как сейчас вижу, в относительно удобной позиции замер. А вот, например, две девушки из команды противника обездвижены в крайне неудобных позах — в которых замерли во время уничтожения ресурса щитов.
Коротко поглядывая на обездвиженных участников, я уже сидел на одном колене и распихивал магазины по креплениям на кирасе доспеха; да Сильва с Магнуссоном занимались тем же самым, явно торопясь. Выбывшие бойцы команды противника, как и Гэндзи, так и лежали замершими статуями без движения.
Несмотря на адреналин в крови ощутил вдруг, что неприятное и муторное чувство, местная тяжелая аура, становится все сильнее. Ощущение, что на нас как будто лавина надвигается.
И мне с каждой секундой мне это все больше не нравится.
Глава 14
Расположившись втроем по краям большого зала, держа наготове оружие, мы ждали. По-прежнему полная тишина — и в эфире, и вокруг в лечебнице. Никаких звуков извне, ни механического голоса оповещений, ни эмоциональных криков Василия. При этом после ликвидации последнего противника прошло уже около минуты.
Гэндзи Маэда, как и четверка команды противника так и лежат без движения в заблокированных бронекостюмах, скованные в неестественных и неудобных позах. Тактическая сеть работает только локально, на команду.
Несмотря на тишину и кажущееся спокойствие, с каждой секундой меня все более накрывало неприятное чувство — добавившееся к местной тяжелой ауре. Как будто готовый вскрыться гнойный нарыв, который не болит, но давит; только этот нарыв не на теле, а вокруг нас. Странное ощущение, очень странное, муторное, даже грудь сводит и возникает ощущение, что воздуха не хватает.
Тяжелая аура этого места меньше чем за минуту усилилась многократно — кто-то, может быть, уже с катушек бы съехал. При этом у меня в восприятии было еще что-то. Очень странное ощущение — как будто крики о помощи где-то на периферии, на границе слышимости.
— Эманации смерти, — раздался у меня в ушах вдруг странно знакомый мужской голос.
Я едва не подпрыгнул, машинально оборачиваясь и глядя по сторонам. Никого рядом — что и неудивительно, голос-то у меня в переговорнике. Вот только ощущение, что мне это как будто на ухо из-за плеча сказали.
— Дим! — снова услышал я голос Магнуссона. Вдруг понял, что он меня уже второй раз окликает.
— А? — обернулся.
— Я их освобожу? — увидел я, как он показывает мне на пятерых обездвиженных участников матча.
«Как?» — мысленно удивился я. Машинально ждал ответа от Альбины, но сразу же вспомнил что все, нет ее со мной больше. Магнуссону же задавать вопрос не стал — смысл лишний раз спрашивать, если сам сейчас все увижу?
— Освободи.
Магнуссон сразу же подошел к Гэндзи, и резкими ударами прикладом выбив механические крепления, достал у него из бронекостюма все четыре длинных штыря аккумуляторов. После этого, действуя так же быстро и уверенно, ударил несколько раз в основание шеи, выбивая стопор и резко потянув, снял с Гэндзи шлем.
Японец моментально принял человечную позу — освободившись от оцепенения. К нему вернулась свобода движения — системы бронекостюма отключились и теперь функционал доспехов мало отличается от средневековой брони.
Гэндзи с хрипом перекатился на живот и только что встал на колени. Он надсадно и сипло задышал, глядя невидящим взглядом и при этом широко открывая рот. На раскрасневшемся лице капли пота, черные волосы мокрые, слипшиеся.
Похоже, лежать обездвиженным ему было не очень-то и комфортно. Мягко сказать, если. Магнуссон, увидев состояние Гэндзи, уже без задержек подбежал к одному из обездвиженных игроков из команды-противника. Девушка, судя по очертаниям фигуры — когда он ее освободил, снимая шлем, она как и Гэндзи тут же начала откашливаться, сипло дыша. Тоже лицо раскрасневшееся и потное, светлые волосы влажные, спутанные.
Похоже, с системами жизнеобеспечения бронекостюмов что-то серьезно не в порядке. Как раз с того момента не в порядке, как раунд закончился и связь отключилась. Об этом сейчас как раз высказались да Сильва и светловолосая девушка — она так и вовсе совершенно некуртуазно, но я жестом попросил обоих замолчать.
Не нравится мне вообще все, что здесь сейчас происходит, и не хочется оказаться в роли едва не погибших соратников-соперников. Я сейчас серьезно колебался — снимать шлем и доставать аккумуляторы, оставаясь без тактической сети и без защиты силовых щитов? Или же рискнуть, при этом понимая, что при некоторой неудачливости могу превратиться в такой же бессильный овощ, каким только что был Гэндзи, попавший в плен отключившегося бронекостюма?
Еще и аура места давит все сильнее и сильнее; на душе так муторно, что хочется сорваться и бежать отсюда как можно дальше. Даже тошнота к горлу подкатывает, как бывает при сильной головной боли.
— Дим, мы вляпались в какое-то дерьмо, — поднимая забрало, вдруг произнес да Сильва. Голос сиплый, напряженный; лицо красное, на лбу крупные капли пота — его явно как и меня кроет.
— Надо валить отсюда, — поднимая забрало выдал я очевидное, в общем-то, решение.
Похоже ситуация у устроителей матча вышла из-под контроля. Вряд ли подобное было в плане мероприятия; а если и было, то в таком мероприятии участвовать я не имею больше желания.
Оглянулся. Раскрасневшийся Гэндзи, вернувший себе свободу движений, уже сидит у своего штурмового ранца, распихивая магазины по держателям на броне. Рядом с ним, на полу, валяется лохматая маска. Надо же, с собой ее так и носит, даже на матч взял. Магнуссон, вместе со светловолосой девушкой, освобождает двух последних участников из команды противника. Два парня — светловолосые, голубоглазые, с правильными чертами лица. Еще одна девушка, тоже светловолосая, только волосы совсем короткие, уже стоит на коленях и с наслаждением вдыхает полной грудью.
Прямо вся команда голубоглазых арицйев. Вовремя Магнуссон действовать начал — я бы, если честно, скорее всего протупил момент, и все пятеро могли так и остаться в бронекостюмах навсегда. Все, последние двое освобождены и отдышались, пора уходить — поднялся я.
— Дмитрий! Дмитрий! — заставив вздрогнуть, раздался голос в переговорнике.
Несмотря на то, что невидимый собеседник истошно кричал, я его узнал: мой «друг» Стефан, который сейчас среди прочих находится в зрительском доме как наблюдатель от Ядвиги.
Стефан
