они ведь ещё не все нам известны, а это никуда не годится. Чует моё сердце, они и после трюка с Источником не оставят нас в покое!
— … Таким образом, «Квадрант» не выйдет из «Фарватера» и его, разумеется, сочтут погибшим. Я же вместе с командой переберусь на борт «Штральзунда» — как Дзирта когда-по перепрыгнула к вам с обречённого «Гель-Гью». Но тут есть один нюанс: следовать прежним курсом, ориентируясь на Истинный Маяк, нам нельзя.
Мы сидели в капитанской каюте на «Квадранте», за столом, заваленным картами Внешних Миров — тех, что предстояло посетить во время Регаты.
— Ясное дело, нельзя. — согласился я. — Если мы появимся в Зурбагане вместо пропавшего «Квадранта», вся затея псу под хвост!
— Вот именно… — Валуэр встал, прошёлся туда-сюда по каюте. — Заговорщики сразу поймут, что Источник на вашей шхуне, или, как вариант, остался на Земле.
А на самом деле — он будет на «Штральзунде»?
Именно. — кивнул Лоцман. — И надо как можно скорее переправить его в Мир Трёх Лун — там-то никому не придёт в голову его искать…
— Снаряд в одну воронку дважды не попадает? — понимающе усмехнулся я. — А вот у нас, случалось, попадал… и дважды, и даже трижды. Вот, к примеру, на Западном фронте, во время Первой Мировой…
— Можно не отвлекаться? — Валуэр посмотрел на меня с неодобрением, и я — в который уже раз! — почувствовал себя проштрафившимся школяром. — Так вот, чтобы этого не случилось, нам с вами, Серж, придётся проделать весьма рискованный манёвр.
Я едва сдержал ругательство. Опять двадцать пять — сколько можно говорить загадками? Или старый Лоцман до сих пор мне не доверяет? Странно, конечно, после стольких-то откровений — хотя, с другой стороны, в чужую душу не залезешь…
— Это я уже слышал мастер Валу, и не раз. Самый опасный из всех, и всё такое… Старт совсем скоро, не пора ли объяснить, что вы задумали?
Валуэр щёлкнул крышкой карманного хронометра.
— До начала регистрации участников Регаты ещё три с половиной часа. А сейчас не пройдёте ли в мою каюту? ли со мной на «Квадрант»? Есть до вас одно дело, которое мне не хотелось бы откладывать.
— Завещание? — я повертел в руках большой пакет, запечатанный пятью сургучными печатями — одна в центре, пять по углам. — Это ещё зачем, мастер Валу?
— На всякий случай. — он улыбнулся, какой-то беспомощной улыбкой. — Предчувствие у меня какое-то… недоброе. Вздор, наверное, но пусть уж полежит у тебя. Родственников у меня нет, друзьям моё наследство ни к чему, да и сколько тех друзей? Так что тебе, как моему ученику, достанется всё, включая счёт в банке Лоцманской Гильдии и дом в Зурбагане.
— Это тот, где тайник с дневником?
— Он самый. Да я тебе его и так покажу, когда вернёмся, там много ещё чего интересного. А пока — пообещай, что выполнишь одну мою просьбу. Я не стал её включать в текст завещания, но ты парень порядочный, не обманешь старика?
— Разумеется, мастер Валу, Всё, что скажете!
Я изо всех сил старался, чтобы голос мой звучал как можно убедительнее. Не то, чобы я не воспринимал сказанное всерьёз, но… какое ещё завещание: Мастер Валу — вот он, живой и здоровый, а что касается намеченной эскапады на Фарватере — там мы оба рискуем в равной степени, и накрыться можем тоже вдвоем…
— Собственно, дело пустяковое. — продолжил Лоцман. договорился с мастером Гивсом — ты должен его помнить, он ставил на «Штральзунд» паровую машину и картечницу — чтобы он заложил на своей верфи новое судно, взамен «Квадранта», и даже аванс внёс. Так вот, проследи, чтобы всё было сделано честь по чести, и заплати, сколько там осталось. Денег на моём счету достаточно — хватит с лихвой, ещё и тебе останется. Договорились?
— Разумеется, мастер Валу, как скажете… — я повторял эту фразу, словно попугай не вдумываясь в её смысл — меня корёжило от желания как можно скорее закончить этот разговор. — Только ни к чему это, вы сами и заплатите, и примете новый корабль, и вдоволь ещё на нём походите!
— Твоими бы устами… — он вздохнул. — Да, в конверте ещё письмо для Гильдии — на тот случай, если я сам не смогу с тобой
пойти. Отнесёшь, заполнишь все бумаги — и станешь, как я и обещал, полноправным Лоцманом!
VI
С погодой им повезло — за два дня до начала Регаты со стороны Белого моря пришёл циклон. Небо затянуло низкими, свинцовыми тучами, то и дело проливавшимися дождями; по озеру гуляли шквалы, и руководители фестиваля настрого запретили туристам и реконструкторам выходить на открытую воду. Ялы, катамараны, ладьи и драккары кисли у берега, укрытые брезентами, их владельцы коротали время под навесами и в палатках. Самые смелые рассаживались вокруг костров и, укрывшись кусками полиэтиленовой плёнки, пытались петь под гитару. В общем, жизнь на Бесовом Носу замерла — и можно не сомневаться, что появление в дождевой дали, у самого горизонта, неопознанных парусов если и не останется незамеченным, то вряд ли вызовет особый ажиотаж. Казаков сутками торчал на маячной башне, внимательно следя через свои «особые» очки за оттенками луча, отбрасываемого маячным зеркалом. Время от времени он наводил бинокль на качающийся на паре мёртвых якорей старый рыбацкий баркас — его по просьбе Казакова приволок Врунгель. Посудина догнивала возле села Шальское, что в устье речушки Водла; шкипер зацепил баркас буксиром и оттащил к Бесову Носу, а потом вместе с механиком Валдисом ещё и помог сколотить на его палубе трёхметровую пирамиду из досок. Казаков раскрасил сооружение жёлтыми и чёрными горизонтальными полосами — вокруг получившегося в результате этих операций буя участники Регаты должны будут совершать поворот, прежде чем уйти на Фарватер, к финишу гонки.
Первая яхта появилась на второй день этого ожидания; отсветы, отбрасываемые Маяком, за час до этого окрасились в нежно-золотистый свет, будто к
