которые мы открыли на данный момент. Я дам тебе знать, если мы это найдем.
— У вас есть протокол обращения с вампирами? — спросил Хью.
Саладин выглядел оскорбленным.
— Да.
— Придерживайтесь этого протокола с ними, пока не убедимся, что они не собираются регенерировать и воскресать.
— Мы не любители, — сказал Саладин.
— Если бы я думал, что это так, я бы поставил своих людей стоять здесь на страже.
Феликс подошел и уставился в морду мрогу.
— Да? — спросил Хью.
— Глаза больше, нос длинный, уши больше, — сказал Феликс.
— Все чувства обострены, — пробормотала Элара.
— Хищники, — сказала Саванна.
Приручают хищников, как собак. Приучают делать то, что им говорят хозяева.
— Что-нибудь еще? — спросил Хью.
Саладин покачал головой.
— Когда магия появится, возможно, мы сможем узнать больше.
— Давайте посмотрим человека, — сказала Элара.
Они перешли ко второму столу. Крупный мужчина лежал на стальной поверхности бабочкой, его внутренности были выставлены на всеобщее обозрение. Геометрические татуировки покрывали его кожу, но только с левой стороны. Рядом с ним стояла индианка лет под тридцать, подняв руки в перчатках. Хью вспомнил, что он встречал ее раньше. Ее звали Притика Манохари, и она руководила педиатрической клиникой в поселке.
— Он человек, — сказала она. — Его сердце примерно на 25 % больше среднего. Легкие тоже больше. Ничего выходящего за рамки человеческой нормы, но с такими сердцами они могут перекачивать гораздо большие объемы крови, и их максимальное потребление кислорода легкими намного больше. Остальные — то же самое.
— Значит, они сильнее? — спросил Бейл.
— У них большая выносливость, — ответила ему Притика. — Отчасти это генетическое, отчасти — тренировочное. Посмотрите сюда. — Она взяла правую руку мужчины и подняла ее. — Мозоли от использования меча. Шрамы здесь и здесь. Она провела по тонким линиям старых шрамов. — Все нанесено холодным оружием. Кроме этого, похоже на ожог кислотой. Шрамы разного возраста.
— Ветеран, — сказал Хью.
Она кивнула.
— Та же история с двумя другими. Эти люди сражались годами. Но есть кое-что, чего я не вижу.
— Пулевые ранения, — сказал Дугас.
— Да. Всем троим за тридцать, и они профессиональные солдаты. В большинство мужчин этого возраста, которые являются профессиональными солдатами, стреляли. Возможно, этим троим повезло. Другие интересные вещи. — Притика приподняла мужчине верхнюю губу щипцами. — Ни у кого из них нет следов стоматологической работы. Зубы мудрости на месте. Хирургических шрамов нет. Никаких шрамов от прививок. Никакого пирсинга, хотя есть татуировки. Большинство людей с татуировками склонны выбирать, по крайней мере, одну или две из культурных привязок. Татуировка должна что-то значить для владельца. На этих мужчинах нет татуировок, отсылающих к современной культуре.
Она отступила в сторону, и вперед выступил мужчина лет сорока. Он был белым, с копной рыжеватых вьющихся волос, редкой бородкой и светло-голубыми глазами за очками в серебряной оправе. Он выглядел как-то неуместно, будто профессор английского случайно забрел на вскрытие.
— Это Леонард, — сказала Элара. — Наш главный ученый-друид. Я попросила его взглянуть на татуировки, потому что они кажутся мне отдаленно кельтскими.
Леонард кивнул.
— Большинство из них мне незнакомы, но здесь есть кое-что интересное.
Он указал на татуировку на бедре мужчины, где витиеватый полумесяц отмечал кожу острием вниз. Тонкая V-образная линия пересекала полумесяц, острие буквы V находилось под ним, словно кто-то пустил стрелу прямо под перевернутой луной, и стрела переломилась пополам.
Что ж, вот это было интересно.
— V-образный стержень и полумесяц, — сказал Леонард.
— Они далеко от дома, — сказал Хью.
— Похоже, что так, — сказал Леонард.
— Это кельтский? — спросила Элара.
— Нет. Это пиктский. — Леонард поправил очки на носу. — Мы не слишком много знаем о пиктах, и то, что мы знаем, зависит от того, с кем вы разговариваете. Некоторые люди говорят, что пикты были исконными жителями Шотландии, предшествовавшими британским кельтам и отличными от других групп, таких как кельтские шотландцы, бритты и германские англы. Другие говорят, что с самого начала они были кельтами в этнолингвистическом отношении. Перед Сдвигом было проведено исследование ДНК, и, по-видимому, они были похожи на испанских басков. Ничто из этого нам не помогает, и я понимаю, что говорю бессвязно. Они оставили после себя резные камни, а V-образный стержень и полумесяц — повторяющийся мотив. Но я никогда не видел ничего настолько сложного. Детали этой татуировки замечательны. Я провел с ними всего несколько минут, так что, возможно, смогу рассказать вам больше, когда осмотрю все три тела с увеличительным стеклом. Так что дайте мне время и еще не все потеряно.
Все это было хорошо, но им нужно было выяснить, как работает связь между мрогами и людьми.
— Нам нужно знать, как они контролируют мрогов, — сказала Элара. — Нам нужно сохранить тела до появления магии.
Моя гарпия.
— Мы положим их на лед, — пообещала Притика.
— И еще кое-что, — сказал Леонард. — Мы все согласны в одном: что бы ни было сделано с этими людьми и существами — необратимо и чуждо. У этого другой привкус.
— Что ты пытаешься сказать? — спросила Элара.
— Мы уверены, что они могут выжить в нашем мире только с помощью магии. Технологии убьют их.
— Казалось, они прекрасно пережили технологию, — сказал Хью.
— Вероятно, это займет некоторое время, — сказала Притика. — Час, может быть, два. Но, в конце концов, они умрут.
— Насколько ты уверен? — спросила Элара.
— Я бы поставил на это свою жизнь, — сказал Леонард.
Они перешли к третьему столу, где ждали три человека: Радион, невысокий мускулистый чернокожий мужчина, который казался почти таким же широким, как и высоким; Эдмунд, белый мужчина под пятьдесят, который выглядел так, словно жизнь нещадно обошлась с ним, и это просто выводило его из себя; и Гвендолин, высокая рыжеволосая девушка с волосами цвета меда и такими глазами, которые предупреждали мужчин держаться от нее подальше. Трое лучших кузнецов в округе. Перед ними лежали кольчужный шлем, два сапога и две рукавицы.
— Давай ты, — сказал Радион Гвендолин.
Она вздернула подбородок.
— Мы не можем воспроизвести это, мы не знаем,
