Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
не имела, каким чудом смогла удержать тарелку в дрогнувших руках.«Mutter! Mutter!»– рычал Линдеманн, пока она пыталась успокоить испуганно зашедшееся сердце. И когда ей показалось, что получилось, грохот мелодии сменился едва слышным напевом, дверь распахнулась, и из кабинета стремительно вышла злая Лиллиан Энгтан.
– Я распущу целое отделение, если такое вновь повторится! – холодно бросила она вслед под жалостливое пение Тилля. – Ты можешь говорить, что угодно. Но пока нет доказательств, все твои обвинения полная чушь. В конце концов, не тебе спорить с назначением Дюссо. В отличие от тебя, его врачебная репутация безупречна!
Энгтан прервалась, не в силах перекричать вновь заоравшую музыку, но стоило той стихнуть, как из глубины кабинета долетело едкое:
–Um Gotteswillen! Mach' du doch, was du willst45.
И снова:
«Mutter! Mutter!» 46
Лицо главного врача исказилось в презрительной гримасе, прежде чем Энгтан тяжело развернулась и направилась прочь. Однако, заметив смущённо замершего в коридоре старшего резидента, остановилась, презрительно взглянула на заплетённые вокруг головы Рене косы, а потом произнесла:
– Я ждала от вас статью ещё на прошлой неделе, доктор Роше.
– Прошу прощения. – Рене растерянно моргнула. – Не думала, что мы оговаривали конкретные сроки.
– Так вы предлагаете потерпеть ещё вечность? – фыркнула Энгтан.
– Нет-нет, – торопливо покачала она головой.
– Даю вам время до конца месяца. Надеюсь, теперь сроки стали для вас реальнее? – Дождавшись ответного торопливого кивка глава больницы уже собралась было пойти дальше, но вдруг заметила тарелку и удивлённо приподняла нарисованные тонкие брови. – Сегодня какой-то праздник?
Рене посмотрела на хвостик украшавшей верхний корж вишенки и отрицательно покачала головой, отчего несколько несносных волнистых прядей выбились из косы и защекотали щеки.
– Это просто торт, мэм, – тихо отозвалась она.
А доктор Энгтан, не снизойдя до ответа, медленно направилась прочь. Рене же снова посмотрела в сторону кабинета.
Доносившаяся оттуда мелодия даже у не понимавшей ни слова Рене вызвал отчего-то острое желание перерезать себе горло. Но она лишь тряхнула головой, осторожно нажала на вечно заедавшую ручку и…
Её не услышали. Громкость музыки оказалась такой оглушительной, что сидевший за столом Ланг даже не дёрнулся от скрипа двери. Вместо этого глава отделения ещё ниже склонился над разбросанными по столу папками с историями болезней и медленно потёр основанием ладони высокий лоб. Тёмные волосы в обычном беспорядке упали на глаза, но он, похоже, этого не заметил.
«Mutter! Mutter!» 47
Тринадцать шагов до злополучного стола дались Рене так тяжело, словно к каждой ноге привязали по огромному якорю. Они не давали идти, грозили вывернуть голени, но мозг отдал команду двигаться. И Рене двигалась. Упрямо переставляя ноги, она шла вперёд, а потом осторожно поставила на край тёмной столешницы тарелку. Этим движением Рене наконец-то привлекла внимание Ланга. Он заметно вздрогнул, а потом, даже не оглянувшись, одним слепым взмахом смёл торт прямиком в стоявшее рядом ведро.
– Убери эту дрянь!.. – прорычал было хирург, но неожиданно замолчал. Рене видела, как затрепетали крылья большого носа, а затем Ланг медленно повернул голову и поднял нечитаемый взгляд. – Роше? Что ты…
Он чуть отстранился от стола и вдруг заметил рассыпавшийся торт. Шоколадные коржи контрастно темнели посреди скомканных белых бумаг.
– Прошу прощения, – прошептала Рене и отступила. Ну а Ланг поджал до синевы губы, пока пялился на проклятый торт.
– Роше… – И снова без продолжения. Действительно, а что тут скажешь.
В последний раз мазнув взглядом по мусорной корзине, Рене посмотрела на наставника, который, кажется, окончательно понял, кто перед ним. Он приоткрыл рот, словно хотел что-то сказать, но Рене торопливо отвернулась и устремилась прочь. Только около двери неожиданно споткнулась и, вцепившись в опять заклинившую ручку, неожиданно произнесла:
– Знаете… Если вы были не голодны, то могли бы просто об этом сказать.
На этом любое желание говорить окончательно сдохло. И когда ответа так и не последовало, Рене юркнула за порог. Однако прежде, чем за спиной мягко стукнула дверь, она успела услышать запоздалое и немного тоскливое:
– Рене…
Это был первый раз, когда Энтони Ланг произнёс её имя, и в груди вдруг стало так больно, что она ускорила шаг. Почти побежала. Ладно, ей давно надо было привыкнуть к подобным выходкам. В конце концов, характер у главы отделения и правда ужасный. Отвратительный. Настоящий хам. Но ничто раньше так не трогало Рене. Именно развалившиеся на дне мусорного ведра дурацкие коржи неожиданно пробудили настолько едкое чувство обиды, что захотелось кричать. Завизжать от бессилия хоть как-то поладить с этим нечеловеком. Может, Роузи права, и он в самом деле нетопырь? Чушь…
Господи, сколько дурацкой девчачьей драмы. Подумаешь! Это лишь торт. Но… Рене судорожно вздохнула. Нет. Не всего лишь. И, вбежав в полупустую ординаторскую, она метнулась к столу, где стояли остатки, а потом с полубезумным рычанием сгребла их все в полиэтиленовый пакет. Под ошарашенными взглядами коллег Рене с остервенением утрамбовала тот в мусорный бак, прежде чем выпрямилась и обернулась.
Ланг стоял у неё за спиной. Видимо, шёл следом или же примчался на крыльях очередного выговора. Бог его знает. Прямо сейчас было плевать и на поджатые бледные губы, и на тревожный взгляд, которым он проводил в последний путь куски треклятого торта, и даже на попытку остановить. Резко выдернув руку из хватки прохладных пальцев, Рене передёрнула плечами и вышла из ординаторской, где прямо у входа поймала мнущегося Холлапака.
– Если кому-то понадоблюсь, то я в секционной, – процедила она и быстро зашагала в сторону лифтов, перед этим едва не налетев на выставленное в коридор оборудование. В некоторых палатах отделения начинался мелкий рутинный ремонт…
В большом светлом зале танатологического корпуса было прохладно. Тихо шумевший в вентиляции воздух чуть сладковато пах кровью и дезинфицирующими средствами, а ещё чем-то неуловимым, присущим исключительно этому месту. Возможно, так ощущалась смерть. Или спокойствие. Здесь никто никуда не спешил. Однако для Рене, что находилась в этих стенах уже много часов, все ароматы давно слились в один монолит и существенно отдавали усталостью. Казалось, смесь запахов пропитала не только тёмно-синий халат, но ещё пластиковый фартук, волосы и даже кожу. Пальцы уже немели на инструментах, и приходилось чередовать вскрытия записями в журнал, чтобы хоть немного передохнуть. Где-то с утра и до полудня Рене помогали студенты, но потом они унеслись по учебным делам, и старший резидент осталась в компании дежурного патологоанатома. А у того нашлось немало своих дел, так что в секционной Рене теперь трудилась одна.
Несколько раз зачем-то заглядывал Ланг, но близко не
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
