class="p1">– Разумеется, знакома, – холодно отозвалась она. – Это мой адвокат.
– Спасибо, – машинально поблагодарил Кирилл, привычно подавляя досаду. И тут до него дошло… – Простите! Что вы сказали?
Женщина приподняла брови, не скрывая, что она невысокого мнения о полиции в целом и о Кирилле в частности.
– Это мой адвокат. Его легко узнать по характерной манере поведения. И конечно, по прическе.
Усталость Кирилла как рукой сняло. Адреналин впрыснулся в организм.
– Как его зовут?
– Петр Щуров… Петр Викентьевич Щуров. Ему принадлежит…
Что принадлежит Щурову, Кирилл не дослушал. Он бросился к машине, задыхаясь от ужаса и набирая номер Бугрова. Перебегая через стоянку к своей машине, он установил новый спринтерский рекорд.
– Нашел! – выпалил он в трубку. – Петр Викентьевич Щуров. Адвокат. Вероника у него, черт побери! Ника там! – Он открыл машину, рухнул на сиденье, одновременно повернул ключ зажигания и захлопнул дверцу. Взвизгнули шины, машина сорвалась с места.
– Вероника у него? Что это значит? – удивился Юра Бугров.
– Он нанял ее. Вчера она переселилась к нему, с тех пор я никак не мог связаться с ней. Я уже еду туда.
– Кир, думай, что творишь, черт бы тебя побрал! Брать его нужно осторожно. Сейчас возьму ордер…
– Сегодня днем я говорил с ним по телефону, – перебил Кирилл. – Тот же голос, что и на автоответчике Сапруновой! С тех пор этот разговор не давал мне покоя, но я не понимал, в чем дело.
Перед ним зажегся красный свет. Кирилл включил фары и пролетел через перекресток и устремился к имению Щурова, раза в два превышая установленную скорость.
Бугров продолжал что-то втолковывать ему, но Кирилл отбросил телефон.
Будь что будет.
Никто и ничто не сможет остановить его. Теперь ему все стало ясно, кусочки мозаики легли на свои места. Мотивы убийств никак не связаны с бизнесом, местью или деньгами. Всему виной Вероника. Кирилл вспомнил, как несколько недель назад, до первого убийства, она позвонила ему и сообщила о посылке от неизвестного, найденной в почтовом ящике. Так Щуров заявил о своих намерениях, намекнул на одержимость. Кирилл не придал значения этому факту, счел его единичным – ведь с тех пор Нике никто не звонил и не присылал подарков.
Но Вероника продолжала тревожиться. Она пыталась выманить из логова неизвестного поклонника. И когда погиб Виленский, первым делом подумала, что это дело рук того же человека, который прислал ей кулон.
Она была права.
Сначала Щуров попытался переманить ее от судьи. Ничего не добившись, он устранил препятствие и снова предложил ей работу. Когда же Вероника приняла предложение Сапруновых, он уничтожил и их. Ей пришлось искать новое место. Но на этот раз выбирать было не из чего: кому нужна женщина-домоуправительница, приносящая в дом смерть? Петру Викентьевичу Щурову – вот кому. Убийства его не смущали. И не могли смущать.
Он и был убийцей!
Ему была нужна только Вероника. Когда журналисты превратили в сенсацию убийство Сапруновых и протрещали слушателям уши сообщениями об ее аресте, Щуров сразу отвел от нее подозрения, убив Подольского, с которым она даже не была знакома. Едва ее отпустили, он вышел из тени и снова предложил ей работу, и на этот раз Вероника согласилась.
Ника у него. Мерзавец!
Он заманил ее в ловушку.
* * *
– Я не могу носить это кольцо!
Он снял кольцо с ее пальца и сунул в карман. Его глаза снова стали мечтательными.
– Ты – совершенство, – промурлыкал он.
Надо остановить его. Прикосновения этого человека невыносимы. Лучше бы он убил ее вместо того, чтобы прикасаться своими руками убийцы.
Маньяки так и поступают, если предмет их вожделения не разделяет их восторг и не соглашается играть отведенную ему роль. Одержимость перерастает в ярость, а человек, не оправдавший надежд маньяка, погибает.
Вероника не знала, как долго сможет удерживать Щурова на расстоянии. Она знала Кирилла: вскоре он уже будет ломиться в ворота поместья. Может, даже завтра утром или сегодня ночью. Скоро он будет здесь! Если бегство невозможно, значит, надо продержаться, пока не прибудет подмога.
– Мне не нравится, когда меня трогают. – Ее голос прозвучал невинно и испуганно, чего она и добивалась.
По своей привычке Щуров заморгал, словно не понимая, что происходит. Он явно растерялся:
– Но… что же в этом плохого?
– Мне больно. Вся кожа болит.
Он отпрянул, изумленно уставившись на нее:
– О, господи, она такая чувствительная? Этого я не учел. Но аллергии на прикосновения не бывает: есть только обостренная чувствительность. Я прав? Дорогая, я буду очень осторожен, и ты постепенно привыкнешь…
Боже мой… Ника стиснула зубы.
– Нет, – мягко возразила она. – Это болезнь. Она неизлечима.
– Болезнь? – Он снова потянулся к ней, но замер на полпути, мечтательность в его глазах сменилась жесткостью и отвращением. – Никогда не слышал о такой…
– Вообще-то вы правы: один из ее симптомов – обостренная чувствительность. Нервные окончания у меня постоянно воспалены. Я могу носить одежду только из определенных тканей, но при условии, что принимаю специальные препараты… – Она увлеклась и не заботилась о том, есть ли логика в ее словах. Главное, чтобы больше он не дотрагивался до нее. – …в основном противовоспалительные. Сейчас их у меня нет. Я совсем забыла пополнить запасы – в последнее время мне было не до того. При каждом прикосновении мне кажется, будто меня жгут раскаленным утюгом.
– Правда? – Похоже, он зашел в тупик. Будь он прочнее связан с реальностью, уловка Вероники не сработала бы, но он предпочитал жить в мире своих фантазий и не замечать ничего вокруг. – Я не хочу причинять тебе боль. – Он улыбнулся. – Ты будешь гладить мои галстуки, готовить мне завтрак, как делала для этого старого Виленского.
– Как пожелаете, – выговорила она, сжавшись при мысли, что бедный Аркадий Юрьевич, Сапруновы и незнакомый ей человек погибли из-за нее.
– Ты будешь ухаживать за мной, – продолжал мурлыкать он, – а я заботиться о тебе. – Он наклонился и прильнул губами к ее лбу.
Вероника поперхнулась и не выдержала:
– Не прикасайтесь!
Продержаться бы до утра!
* * *
Проклятые ворота поднимались на добрых пять метров, стена – метра на четыре. Кирилл решил было протаранить ворота, но отказался от этой мысли – из опасения, что разобьет машину, но ворота все равно не откроются, зато сработает сигнализация. Он подвел машину вплотную к воротам и забрался на нее. Стоя на крыше машины, он подпрыгнул и уцепился за край стены.
Руки пронзила боль. Сверху стена была усеяна битым стеклом и обмотана колючей проволокой. Кирилл сорвался, снял пиджак и набросил его на стену,
