Когда я узнал, что Яннис погиб, да еще и таким загадочным образом… Я подумал, что его пытали.
– И он мог сообщить, что карта у тебя.
– Я уже подозревал, что за мной следят. Но не знал, кто. Кстати, потому и заказал номер в вашем отеле. Знал, что здесь не соберется куча народа – цена кусалась.
– Зато все были бы у тебя на виду.
– Да, мне было легче наблюдать за постояльцами.
– Ты хотел мне рассказать?
– Да! Я хотел передать карту тебе. С другой стороны, боялся подставить. А когда твои стали настойчиво педалировать тему сокровищниц, мне даже стало не по себе. В такие совпадения я раньше не верил… Но я же всегда был везунчиком. Потому и не удивился.
– Вот здесь и я как раз не удивлена. Папа номер три обязательно бы тебе что-то наплел про коллективное бессознательное и про твои мысли, которые звучали так громко, что их «услышала» мамуля. Мы это уже проходили.
– Тонкие миры…
– Еще какие. Но почему ты ничего не сказал своему отцу? Ну, про карту и племянника. Ведь это могло поменять весь ход дела.
– Да, но, во-первых, я не был уверен. А во-вторых, он меня на пушечный выстрел не подпустил бы к этой истории.
– Это мы тоже проходили, – вздохнула я, вспомнив, как отцы не раз пытались запереть меня на все замки.
Миша вздохнул:
– Признаюсь, я хотел произвести фурор. Прикинь, если бы алмазы нашлись? Идиот, да? Думал удивить отца. Ну и Родине помочь, разумеется. Не скрою, я был бы не прочь присвоить алмаз-другой, чтобы музей отреставрировать. Но остальное честно бы отдал.
Тут уже настала моя очередь рассказывать, как мы со Славиком побывали там, куда стремился Миша. И как Розочка гадила в «реликтовом» лесу, и как нас чуть заживо не замуровали в склепе, и как мы нашли там мумию племянника. Правда, тогда мы не знали, что это за мумия.
– Я сначала думала, что это тоже мой родич, с родинкой.
– Ты о чем? – не понял Миша, а я подумала, что история с родинкой – верх идиотизма, и отмахнулась.
– Да так, ни о чем. Выходит, Билл и был тем самым заказчиком, из-под носа у которого увели алмазы. Или он просто прослышал про эту историю и решил поживиться. Теперь все ясно. А я голову ломала, зачем такому бандиту понадобились семена? И ведь на самом деле получается, что все взаимосвязано… – задумчиво вещала я. – Только вот алмазов там не оказалось.
– Там точно должны были быть алмазы, – заволновался Миша. – Если честно, я надеялся, что отец специально соврал мне, что камни не нашлись. Вроде как тайна следствия. Ну, чтобы я еще месяц-другой посидел дома и не высовывался, пока всю сеть не зачистят. Но если ты утверждаешь, что ничего не было… Как же так? Я был уверен… Больше им быть просто негде. И самый красивый, я его на фотке видел – Слеза Ангела.
– Что-то мне не очень хорошо, нужно на воздух, – пожаловалась я, потому что кровь действительно прилила к моим щекам. Мне даже показалось, что у меня начался жар. В этот момент я уже понимала, что случилось тогда в склепе.
– Обожди, – Миша схватил меня за руку, но на костылях не очень удобно было преследовать меня по лестнице.
– Отдыхай, Миша! Еще встретимся. Хороший ты парень, только дать тебе нечего. В смысле, алмазов нет…
– Так ты сейчас к-куда? – у него дернулся глаз.
А я молча сунула ему в руку вазу с семенами, повернулась и зашагала вниз по лестнице.
– Это что? – крикнул он мне вслед.
– Семена моей глупости. Лучше не сажай, а то прорастут…
Через два пролета лестницы я столкнулась с молодой кареглазой медсестричкой. Та явно поднималась к Мише, прижимая к груди свой чемоданчик. Стоя в пролете и задрав голову вверх, я увидела, как смутился Миша при ее появлении. А она заулыбалась, и вся потянулась в его сторону. Я все поняла. Пусть хоть у кого-то все закончится хеппи-эндом.
Когда я вышла на улицу, Славик с растерянным видом прижимал к груди две гвоздички. Я взяла и оторвала у них стебельки, вставив цветочки Славику за ухо, как сережки. И, вдохнув чистый воздух, подставила лицо ветерку.
Узнав, что Миша жив, Славик упал на лавочку и забормотал:
– Ну, слава богу, его не совсем добили. И почти здоровый. Нам же лучше. Не надо будет заботиться о его вдовице и малых деточках.
– Нет у него ни вдовицы, ни деточек. Хотя подвижки есть. К женитьбе, я имею в виду.
– А может… Я ничего не хочу сказать, но не то чтобы у тебя женихи по свету бегают пачками. То есть их, конечно, хватает, но все какие-то с подвохом: или двойные агенты-кроты, или хворые какие-то, или бандиты. А это, конечно, для семейной жизни тоже не сахар.
– Хватит. Не хочу я никаких женихов.
У меня зазвонил телефон. Пожарная сирена означала, что на проводах мамуля.
– Дарина, ты же сейчас в Кижах? Не забывай мыть маску и натягивать руки! Точнее, наоборот. Ну, ты поняла, да?
– Угу.
– Я тут гуглила, какая там у вас погода. Ну, чтобы напомнить тебе надевать ту соломенную шляпу с тигровым бантом, что я тебе недавно подарила. И, представляешь, наткнулась на местные новости. Пишут, кто-то анонимно пожертвовал музею в Кижах несколько крупных алмазов. Не в службу, а в дружбу… Разузнай, что за меценат там объявился? Уверена, это приятный возрастной блондин с проседью и мужественным профилем. Вдруг ему как раз нужна роскошная интеллигентная женщина слегка за тридцать, знающая толк в щедрых мужчинах?
– Ты кого имеешь в виду? – опешила я, пытаясь сразу же переварить обе новости: то, что алмазы всплыли, и то, что мамуля «обнулилась».
– Себя, конечно! Имеются возражения?
– А что еще в новостях написали? – с волнением спросила я, не обращая внимания на недовольство мамули.
– В новостях ничего. Думаю, они там сами в шоке. Зато папаши твои высказались. Первый заявил, что кому-то сидеть придется до скончания века, если он его встретит. Второй сказал, что десятина – это неплохо, но лучше бы с семьей посоветовался. А третий пробормотал: «Abiit, excessit, evasit, erupit».
Я хорошо знала папин лексикон, оттого сразу же перевела Цицерона:
– Ушел, скрылся, спасся, бежал…
– Да-да, что-то в этом роде. Правда, я не поняла, чего они так остро среагировали на эти алмазы? Надулись, как степные луни. Наверное, потому, что я восхитилась щедростью мецената. Ревнуют.
Последнее утверждение показалось мне особенно интересным. Мамуля еще что-то щебетала,
