всего год, а впереди ещё три. Учёбу не бросишь?
– Пап, ты сам меня учил говорить правду. Максим хороший парень. Да, у его деда своя компания, где работает его приёмная мать и отец, но Макс не мажор. Он любит свою семью, и меня он любит. Замуж я буду выходить осознано и только после получения диплома. Мне теперь до этого времени уйти в монастырь? Я не хочу скрывать свои чувства. Почему я не могу жить с тем с кем хочу? Скажи: что в этом постыдного? Сколько наших уехало в город? Ты думаешь, часть из них не нашла свою половину? Просто об этом не говорят. Если наша влюблённость не пройдёт, позже мы подумаем и о браке.
– Нет в этом ничего противоестественного. Сейчас так полстраны живёт. Но мне будет спокойнее, если он познакомится с нами. Мы с матерью его не съедим. Скажем, спасибо за поездку в Сочи. Поинтересуемся: куда повезёт нашу принцессу наследный принц летом?
– Я тебя очень прошу: будь при встрече с ним самим собой. Макс не будет стараться, понравится тебе. Он такой, какой есть, а ты у меня мудрый. Помни об этом.
Родители Кристины приехали в выходной. Встреча прошла в дружественной обстановке. Обе стороны решили, что запретом ничего не добьёшься, кроме испорченных отношений с детьми.
– Вы прожили в браке, судя по возрасту дочери, больше двадцати лет, а мой первый брак продлился полтора года, – Ксения грустно улыбнулась. – Загс не гарантия длительных отношений. Я никогда не выбирала Максиму друзей и всегда уважала его выбор. Их немного, но они хорошие ребята. Как говорят: «Что выросло, то выросло». Есть и свои тараканы в голове, но думаю, он не самый плохой вариант для Кристины. Если она нравится моему сыну, то почему она должна не нравиться мне? Возможно, я хотела видеть рядом с ним девушку, похожую на себя. А если такая, как я, ему не нужна?
– Всё мы понимаем, Ксения. Нельзя уберечь от всех ошибок. Я бегала к Саше на свидание, когда мне исполнилось семнадцать, и мои родители были против раннего брака, но разве мы их слушали. Саше двадцать, мне семнадцать – о чём думаешь в этом возрасте? Добегалась до беременности. Себя мы оправдываем, хотим уберечь от ошибок детей. Надо ли это делать? Дать совет можно, да и то, если попросят. Каждый должен прожить свою жизнь.
– Мы с Кристиной были знакомы ещё в детстве, – улыбнулся Максим. – В университете встретились на вечере посвящения первокурсников в студенты. Золотых гор я ей не обещаю, да у меня их и нет, но и не обижу. Я говорю не о материальном отношении, а о моральном.
– Нас материальное положение мало интересует, – глядя на Макса, говорил отец Кристины. – С голоду не умрёт наша дочь, но на голодный желудок и думается легче, учёба придёт на ум. Вы мне экскурсию на квартиру устройте – раз в неделю буду привозить натуральные продукты. Тина готовит неплохо, да и быстро учится.
– Вы берёте их на содержание? – улыбнулась Ксения. – Да, мы живём в достатке, но сына не балуем, хотя позволяем отдыхать два раза в год. Это скорее заслуга его деда, а для него некий стимул для учёбы. Хотите узнать о нас чуть больше – поговорите с семьёй Смирновых. Они живут на улице Сиреневой. Я училась с Катей в университете, знакома с её родителями и братом, теперь работаем с ней вместе.
– Лишнее это всё. Нам нужно было просто вас увидеть, узнать, как вы относитесь к нашей дочери и познакомиться. Дойдут они до загса или нет – время покажет. А пока мы спокойны, что её здесь не обидят.
В конце февраля Виктор Николаевич попал в больницу с сердечным приступом. Обследование показало – ему необходима операция. Каменский поговорил в первую очередь с доктором, позже с женой и семьёй дочери, но окончательное решение принял сам. Третьего марта его прооперировали. Через день его перевели из реанимации в палату интенсивной терапии, где первой дежурила жена, а сменила её дочь.
– Ты как себя чувствуешь, пап? Постарайся беседовать со мной глазами. Я буду тебе говорить, а ты мне в ответ моргай. Тебе пока разговаривать вредно, – держа отца за руку, говорила Ксения. – Дома и в компании всё идёт хорошо. Сотрудники желают тебе скорейшего выздоровления. Я отправила Аллу Ивановну домой отдыхать до вечера. Максим приедет после занятий. Доктор просил тебя не утомлять, поэтому я сразу перехожу к делу. Я тебя раньше ни о чём не просила, а теперь прошу: не раскисай, пап! Операция прошла успешно. Повода для волнения нет. Да, придётся сократить временно нагрузки, но тебе это по силам. Ты не можешь меня подвести, не имеешь морального права. Пролежишь здесь неделю, ну дней десять и домой. А если будешь примерным пациентом – решим этот вопрос раньше. Договорились?
– Не сомневайся, дочка, я поднимусь, обещаю, – тихо сказал Каменский. – Судьба подарила мне второй шанс, и я его не упущу. Я справлюсь с вашей помощью.
– Спасибо, пап. Я ждала именно такого ответа. Больше ни слова. Лежи и слушай, – Ксения включила запись на смартфоне. На экране появились Егор и Даша, и стали слышны их голоса. Дети, которым через три месяца исполнялось два года, говорили и пели вполне понятно, хотя это могло показаться только тем, кто их знал и слышал. Дед улыбнулся, глядя на внуков, и прикрыл глаза.
«Учись прощать, когда душа обижена,
И сердце, словно чаша горьких слез,
И, кажется, что доброта вся выжжена.
Ты вспомни, как прощал людей Христос…»
Б. Пастернак, 1952г.
