Наташка, поди, везде поспевает? – уколола она.
– Не знаю. Мы не общаемся.
– Нос она что ли задрала?
– Нет, это я закопалась в делах. Она-то всегда приглашает.
– А чего вздыхаешь?
– Завидно. Ее и сына муж на руках носит. Все по дому помогает!
– И чего это Наташке так везет? Что в ней такого, чего в тебе нет?
– Не знаю, – залилась слезами Мила. – Наверное, она из другого теста слеплена.
– А ты свое счастье сама лепи! Стань командирской жинке правой рукой. Тогда и посмотрим, чья возьмет! Главное, будь ушлой и юркой, тогда и мужу поможешь, и сама не пропадешь, – наставляла Леся. – Скажи, а командирша может помочь вам с квартирой? Поплачься при случае, что тесно, что матери негде жить. Мне ли тебя учить, что сказать?
– Мама, я сама разберусь, – попыталась возразить дочь.
– И на здоровье! Только материнские слова не забывай – ох, как сгодятся. Мать дурного не посоветует. И наводи мосты скорее, пока я тут – подсоблю.
Мила не стала откладывать визит к командирской жене в долгий ящик. Через день она уже терпеливо объясняла мальчику приемы рисования. К концу недели у малыша стало что-то получаться. К исходу второй он лепил и вырезал. Дима раскрепостился, стал веселым и общительным. Прихода взрослой подруги он ждал больше, чем подарков Деда Мороза. Мила предложила купить Диме металлофон, чтобы разрабатывать пальцы и развивать музыкальный слух. Это тоже дало результат: малыш охотно пел и музицировал. Успехи сына окрылили мать. В командирской семье стал меняться климат. На смену унылым вечерам пришла пора домашних посиделок. Друзья дома аплодировали юному таланту и разжигали в нем потребность идти вперед. Семья была на седьмом небе от счастья и не знала, как отблагодарить бескорыстную помощницу. С прикидкой на будущее от денег Мила категорически отказывалась. Ждала своего часа. И такой случай вскоре подвернулся.
Мила закончила занятие, попрощалась с Димой и вышла в коридор.
– Людочка, вы – наш ангел-спаситель. После ваших уроков Митенька такой спокойный, сосредоточенный. Он почти не нервничает, просит карандаши, поет, много рисует, – восхищенно перечисляла успехи ребенка мать.
– Для карандашей у него еще слабые ручки, а вот фломастеры можно давать без ограничения. Конечно, по методике это не рекомендуется, но у нас с вами особый случай. Так что пойдем своим путем, – улыбнулась Мила. – Мне пора, а то мама заждалась.
– А разве мама живет с вами? Все в одной комнате?
– Мама ютится в коридоре на полу, – не моргнув глазом, солгала Мила.
– Да, в одной комнате не развернешься, – согласилась Инга. – Мы тоже шесть лет жили в однокомнатной квартире, правда, без мамы и с одним ребенком. Ваше бескорыстие обязывает меня помочь вам в решении квартирного вопроса.
Сердце Милы встрепенулось. Прощаясь, хозяйка протянула ей увесистый сверток:
– Людочка, прошу вас, не обижайте нас отказом – примите в дар. Здесь кусочек свеженины. Муж с охоты привез. И с десяток карасиков с рыбалки.
– Что вы! Что вы! – запротестовала Мила, хотя рука сама тянулась к подарку. – Вы же знаете, что я занимаюсь с Димкой по велению сердца.
– Так я же не деньги вам предлагаю. Вы столько для нас делаете. Не обижайте нас с Вадимом Николаевичем. Мы от всей души.
– Инга Павловна, огромное вам спасибо за заботу, но в другой раз брать не стану. Хотя, по правде, жаль, что мой муж не охотник и не рыбак – это большое подспорье для бюджета семьи.
– Вот и угощайтесь на здоровье, – обрадовалась Инга.
Днем позже после построения командир попросил Реброва задержаться. В волнении Александр ломал голову, чем он не угодил командиру. Собравшись с мыслями, подошел. Зорькин улыбнулся и поблагодарил:
– Лейтенант, передай жене спасибо за сына.
– За которого? – растерялся офицер. – У меня их двое.
– Кого? – не понял полковник.
– Сыновей. Темка и Тошка.
– Ясно, – улыбнулся полковник. – Я благодарю за своего Димку. У него хорошие успехи, – он достал из кармана сложенный листок, бережно развернул его и протянул собеседнику. – Смотри, какую машину набросал. Раньше были одни каляки-маляки.
Александр удивленно посмотрел на каракули и уточнил:
– А сколько вашему сыну?
– Седьмой год.
Лейтенант не сумел скрыть удивления – как художник, он никак не мог понять, почему командир, умный и критически мыслящий человек, хвастается таким простеньким рисунком. Подобную несуразицу можно изобразить года в три. Шестилетний ребенок, которого обучает такой мастер, как Мила, должен рисовать в разы лучше.
– Ты, я вижу, не в курсе, – смутился полковник. – Жена твоя с моим сыном занимается. Он у нас инвалид…
– Извините, я не знал. Я могу чем-то помочь вашему мальчику?
– Мила помогает, – напомнил командир и оглянулся, чтобы убедиться в отсутствии посторонних. – У вас, знаю, с жильем неважно. Пиши рапорт на расширение.
За ужином Саша ни с кем не разговаривал и лишь обиженно сопел.
– Нешто я, зятек, тебе поперек горла встала? – не выдержала его молчания теща. – Чего пыхтишь, как самовар? Остынь!
Младший внук от ее грозного тона поперхнулся и закашлялся.
– Лучше за ребенком следите! – вспылил зять. – И за тем, чтобы ваша дочь не действовала за спиной мужа. А то командир меня поблагодарит, а я ни сном, ни духом!
– Тебя спросить забыли, – отмахнулась Леся и постучала малыша по спинке. – Она с ним, чай, не любовь крутит, а делом с его больным дитем занимается!
Мила, подавив вздох, помогла старшему сыну наколоть вареник.
– И вы, выходит, тоже в курсе? – возмущенно вскочил Александр. – К чему эта самодеятельность?! Вы знаете, как я выглядел сегодня в глазах командира?!
Леся передала внука дочери и перегородила дорогу.
– Присядь-ка, милок, да выпусти пар! – приказала она.
Зять опешил от подобного напора. Сыновья дружно захныкали. Мила привычным жестом прижала их головы к своей груди, затыкая рты. Теща перешла на зловещий шепот:
– И не шипи при детях – они через твою грубость в штаны дуют. А на меня голос повышать не советую – я не Людка, молчать не стану! Говоришь, дочь моя тебя опозорила? И командир такого бравого офицера из-за нее обругал?
– Никто меня не позорил, – сбавил обороты и немного присмирел Александр. – Даже рапорт на улучшения жилищных условий велели подать.
– Значит, нам дадут двухкомнатную квартиру? – обрадовалась Мила.
– Так чего это ты вместо благодарности от злости прямо кипятком писаешь? – не могла остановиться Леся. – Попридержи-ка лучше коней, да жене в ножки поклонись. Тебе на мою Людку молиться следует – это она напела командирше о том, в какой тесноте вы живете. Ты чего орешь, как бешеный вепрь? Чем голос повышать, послушай, что Людка снова удумала, – она повернулась к дочери. –
