свои волосы и смотрит куда-то в сторону. На его лице выражается самая настоящая боль, он мучается, наверняка уже сам жалеет о своем решении.
– Не уходи, пожалуйста, – вытираю рукавом слезы, непослушно вытекающие из глаз. – Если любишь меня, не уходи!
– Послушай, – обхватив мое лицо ладонями и глядя прямо в глаза, говорит Глеб. – Я не врал о своих чувствах – никого не люблю так, как тебя. Но мы не должны были начинать наши отношения с жертв, ни ты и ни я. Нам нужно разобраться и реализоваться.
Киваю и продолжаю вытирать слезы рукавами. Чтобы хоть как-то отвлечься, наклоняюсь и глажу Анубиса. Пес чуть поджимает уши, считывая мое эмоциональное состояние, и даже пару раз облизывает мне руку.
– Я буду его беречь, – говорит Глеб. – Обещаю. Когда я вернусь, мы обязательно встретимся. Но сейчас нам и правда уже пора идти…
Выпрямляюсь и смотрю парню в лицо, мое сердце бешено стучит в груди и я делаю шаг, после чего обнимаю Глеба за шею и впечатываюсь своими губами ему в губы. Целую долго, уверенно и настойчиво, как никогда раньше, потому что боюсь, что этот поцелуй будет для нас последним. Парень с жадностью отвечает и от этой страсти душа выворачивается наизнанку.
– Эй, ребят, время! – зовет нас Семен и машет рукой, вынуждая оторваться друг от друга.
Глеб забирает у меня поводок Анубиса и пристегивает карабин, после берет меня за руку и мы идем ко входу в военкомат. Пока прощаемся и обнимаемся, я стараюсь держать лицо перед мамой и братом, пытаюсь не плакать, но это сейчас просто невозможно.
– Будь умничкой и покажи им, чего стоит Злата Шаховская, – шепчет Глеб мне на ухо, когда обнимает в последний раз. – Ты самая лучшая.
Я не умею жить без него и не хочу!
Ну, пожалуйста, пусть он не уйдет! Пусть он вернется и скажет, что передумал!
Но увы, такое бывает только в сказках, а я не в ней, потому что металлическая решетчатая дверь запирается дежурным после того, как Глеб с Анубисом, даже не обернувшись ни разу, заходят внутрь. Их сразу отправляют к остальным и они скрываются из вида.
Я не рыдаю, нет, я уже прошла эту стадию в прошлые несколько адских дней, просто тихо, почти беззвучно, плачу, пока идем к машине. Мама держит меня за руку и тепло ее ладони успокаивает.
– Кого куда везти? – спрашивает Сема, когда открывает водительскую дверь.
– Домой, – говорит мама. – Вези нас домой.
– У меня завтра пары и важный семинар, – шмыгнув носом, говорю я. – Мне надо на квартиру.
Мама с братом переглядываются и, выдержав небольшую паузу, Семен кивает. Хорошо, что у мамы в деревне хозяйство и за ним нужно присматривать, а то, я почти уверена, что она бы поехала со мной.
Когда приезжаю в нашу с Глебом квартиру, бросаю в прихожей сумки и отправляюсь в свою комнату. Падаю на кровать, утыкаюсь лицом в подушку и кричу. Кричу так громко, как только могу, чтобы выплеснуть накопившийся заряд эмоций.
Легче не становится.
Тогда кутаюсь в одеяло и закрываюсь с головой, зажмуриваюсь и изо всех сил пытаюсь уснуть в надежде, что проснусь и все будет как прежде. А вся эта дичь была лишь плодом моего воображения, ужасным сном, в который я стойко не верила…
Но увы.
Глава 25. Гнев
Глава 25. Гнев
“Я весь день писал это сообщение в заметках. Оно все равно мне не нравится, ведь я не писатель, но хотя бы так я скажу тебе то, что не поворачивается язык красиво сказать вслух. Я бы никому никогда так откровенно не рассказал подобного, честно. Наверное, потому что больше никому так не доверяю, как тебе.
Никого не люблю как тебя.
Я навсегда запомнил одну фразу, брошенную тобой невзначай после моего расставания с Альбиной. “Я бы никогда тебя не бросила”, сказала ты. Помнишь? А ведь это именно та точка невозврата, когда я понял, насколько ты мне нужна и насколько дорога. Сначала отрицал, пытался вернуться в зону комфорта, но чем больше времени проходило, чем больше я на тебя смотрел и разговаривал, тем сильнее влюблялся. Было страшно менять устоявшийся расклад…
Но еще страшнее было бы однажды увидеть тебя в чужих объятиях.
Быть другом невесты на твоей свадьбе.
Жениться на какой-то несчастной девице, просто чтобы утолить свою боль.
Стать крестным отцом твоих детей, (Уверен, я бы им был, мы же лучшие друзья, да?) и позвать быть крестной для своих, чтобы хоть как-то привязать тебя к себе ближе.
Веснушка, а теперь, представь все то же. Что ты чувствуешь?”
Что я чувствую?
Поджимаю губы и, перед тем как закрыть старый диалог мессенджера, смотрю на дату, когда Глеб последний раз выходил в сеть. На следующий день, после его убытия в военкомат, парень написал мне, что его везут в другой город в крупную часть для прохождения учебной службы, около трех-четырех месяцев, а уже после отправят на основное место службы. После он мне написал, когда они приехали на новое место и… пропал.
В прямом смысле слова, Глеб просто исчез с радаров: ни смс, ни мессенджер, ни соцсети – его нигде больше не появлялось. А когда я попыталась позвонить вчера, то услужливый голос оператора оповестил меня, что абонент вне зоны действия сети или аппарат выключен.
Игнор? Он кинул меня в игнор?!
Я никогда на него не злилась, как сейчас! И именно поэтому, пока еду в приют, я перечитываю наши старые переписки и пытаюсь найти подвохи, ложь и уловки. Но не нахожу и оттого злюсь: как он мог со мной так поступить?! Как он мог бросить на целый год того, кого любит и сказать “живи своей жизнью”?! Вот просто интересно, когда он вернется и “увидит меня в чужих объятиях”, как писал сам, не пожалеет ли он о своих решениях?!
Что я несу, Господи! Какие чужие объятия?!
Блокирую телефон и со злостью бросаю его в сумочку, после чего выхожу на нужной остановке, направляясь пешком к приюту. Сегодня будет сложный день, мы занимаемся переселением животных и освобождением территории, Лиза уже по телефону была вся на нервах, но все равно пытается мужественно рулить ситуацией.
– Привет! – машет
