Книга Гвардеец - Дмитрий Дашко

Хочешь задеть поляка, скажи, что его страна расположена в Восточной Европе. Девять из десяти собеседников с обидой поправят: «Не в Восточной, а в Центральной», десятый, скорее всего, полезет с кулаками. И причина тут вовсе не в географии.

Раз связано с востоком, значит, с Россией. Согласитесь, неприятное соседство для некоторых...

Так получилось, что истории наших стран сплетены в причудливый узел, и иной раз не так просто разобраться, где тут Польша, Россия, Украина или Беларусь. Четыре славянских народа с такой непростой судьбой. И у каждого свои богатые комплексы.

Есть русские, которые искренне переживают за некую «азиатскость», не понимая, что страна, раскинувшаяся на столь обширной территории и сочетающая в себе элементы многочисленных культур, изначально находится в выигрышной позиции. В нас есть и Европа, которую по недоразумению считают мерилом всего передового, гуманного и светлого, есть и «азиатчина», назвать которую дикой и темной может только идиот или мерзавец. Если кто-то считает себя из-за этой уникальной смеси неполноценным, мне его откровенно жаль.

Среди украинцев тоже имеются интересные экземпляры — вечные «без пяти минут европейцы», которым каждый раз что-то мешает. Некоторые из них считают: стоит только собраться, пошуметь, помайданить — и все проблемы тут же решатся по мановению волшебной палочки. Увы, на самом деле просто резко увеличивается поголовье «гетьманов», которым все, кроме собственного кошелька, до лампочки.

Польша же вечно тяготится расположением. С одной стороны — прагматичная, продвинутая, но ментально иная Германия, с другой — разнузданная, варварская, разудалая Московия, которую бросает по ухабам истории со страшным скрипом и треском, и ничего, живут курилки, разве что крепче становятся. Их дерут — они крепчают.

И что самое обидное для поляка: и немцы, и русские изначально были в проигрышном стартовом положении. Речь Посполитая грозилась подмять под себя и славянские, и неславянские земли. Но в итоге соседи дружно взялись за Польшу, распилили на части. Лишь чудом панове вырвались из объятий двуглавого орла, когда зашаталась российская корона в угаре революции и мировой войны. Владимиру Ильичу было не до жиру — лишь бы спастись за зубчатыми стенами Кремля, пока народ шел брат на брата. Какая там Польша? Пусть катится на все четыре стороны — у нас вон министры продовольствия в голодный обморок падают.

Поляки немного пожили «самостийно», а потом за считаные дни попали в когти орла тевтонского и долгие пять лет дожидались, пока русские солдаты придут к ним — на этот раз для того, чтобы дать пинка немецким оккупантам. Ну а затем, когда новая волна принесла новую пену, можно и памятник солдату-освободителю в тенек задвинуть. Чтоб не мешал процессу вливания в большую семью европейских народов.

Никто не хочет помнить о том, как долго на карте не было такого понятия — Польша, и главное — почему. Вроде и строй имелся самый прогрессивный — демократический: парламент, все должности, включая королевскую, выборные; знай голосуй на Сейме, маши сабелькой да волочись за красотками. А вот... не сложилось.

На дворе сейчас лето 1736-го. Мы второй год воюем с Турцией, и довольно неплохо. По случаю взятия у турок Азова императрицей были устроены пышные торжества, делался праздничный фейерверк. Зимой ожидается приезд главнокомандующего армией — генерал-фельдмаршала Миниха. Он прибудет в Петербург, чтобы составить план следующей кампании. Зная честолюбивый нрав полководца, не сомневаюсь, что намерений у него много, а значит, войск понадобится еще больше. Поговаривают, что на этот раз на войну пойдут и гвардейские части, а пока что все четыре лейб-полка (три пехотных и один конный) несут мирную службу в летних лагерях-кампанентах. Не могу сказать, что известие это вызвало единодушное одобрение в наших рядах. Есть среди нас такие, что каждый день ставят в церкви свечки, моля, что бы спокойная жизнь, вдали от сражений, продолжалась как можно дольше.

Польшей правит король Август III, обязанный короной русским штыкам. Шляхта в расколе: одна половина отрабатывает деньги французские, другая — наши. Сосед идет на соседа, и правая рука не ведает, что творит левая.

И ой как прав в своей логике генерал-аншеф Ушаков, когда, отправляя нас в неблизкую поездку в земли польские, предупредил, что в случае провала всячески будет открещиваться. Да, формально Август — наш друг и союзник, вроде полагается ввести его в курс дела, но какой от этого толк, если цель поездки отряда мигом станет известна и тем, до кого собираемся добраться. С таким же успехом можно ехать по Польше с развернутыми транспарантами: «Мы — русские. Едем, чтобы покарать ваших фальшивомонетчиков». Не берусь загадывать, что ждет нас в итоге.

Андрей Иванович Ушаков, генерал-аншеф, великий и всесильный инквизитор, задавший столь непростую задачку, звонко хрустнул пальцами и улыбнулся так, что в теплом кабинете вдруг сделалось морозно:

— А коли меня понял, слушай и дальше. В сроках тебе ограниченья нет, но чем быстрей обернешься, тем сподручней. Да и я меньше изведусь. Кого думаешь с собой взять?

— Если не возражаете, Андрей Иванович, я бы прихватил моего кузена Карла фон Брауна и двух доверенных гренадер: Чижикова и Михайлова. Все они мне хорошо известны, обучены и могут сгодиться в случае надобности, — перечислил я.

— Надобность обязательно появится. В место я тебя засылаю гиблое. Уж извини старика. Поручение не из простых, для таких и нужны мне люди... не простые, — последнее слово Ушаков выделил особой интонацией, словно с потайным умыслом. — А чтобы полегче вам было, еще одного человечка определю.