Он меня оборвал.
— Слишком поспешные суждения, Лора.
— Поспешные… о чем, Эрис? Ты всю оставшуюся жизнь будешь бегать от меня, лишь бы не видеть неугодную жену? Или что-то перевернется в головах представителей кланов?
Он нетерпеливо тряхнул головой.
— Нет… я…
И умолк, буквально пожирая меня глазами. А мной окончательно овладело спокойствие и осознание того, что я все говорю и делаю правильно.
— Ну вот, — сказала я, — ничего не изменится. Так что мне здесь делать, мой дорогой муж? Я вернусь к людям и стану их лечить. Возможно, даже открою магическую школу, чтобы как можно больше ведьм научились целительству и могли спасти как можно больше людей. Кстати, я благодарна тебе за то, что позволил заниматься в библиотеке. Правда, спасибо.
— Не за что, — механически ответил он.
Умолк и посмотрел на статую своей матери.
— Она была красивой, как думаешь? — спросил внезапно.
Я тоже посмотрела на белый мрамор, окрашенный нежным сиреневым оттенком утра.
— Если ты на нее похож хоть немного, то она была очень красивой, — честно ответила я.
Эрис помолчал, раздумывая, затем очень тихо попросил:
— Если у нас… будет ребенок, мне бы хотелось, чтобы ты была такой же, как она.
«А мне совсем не хочется, чтобы у нас был ребенок, это ведь ребенок, рожденный просто потому, что так получилось, а не в любви».
Но вслух я поинтересовалась:
— А какой она была? Ты что-нибудь помнишь?
— Конечно, помню, — он говорил едва слышно, так что мне приходилось вслушиваться, — она меня любила, даже когда сердилась, даже когда я донимал ее вопросами. Эта любовь… она всегда была в ее глазах. А ещё она называла меня «моя радость».
Голос тени прошелестел и угас, словно запутавшись в листьях и траве. А мне вдруг стало больно. И горько. Я ведь…
— А я не помню своих родителей. Наверное, потому, что я была совсем маленькой, когда меня подбросили на крыльцо пансиона. Я не помню, кто и как меня называл, да и называл ли.
— Возможно, это к лучшему, — Эрис огорошил меня таким ответом.
— Почему?
— Потому что ты ничего не помнишь, а, следовательно, и горевать тебе не о чем.
Наши взгляды встретились, и я увидела отблески глубокой и светлой скорби, что по-прежнему жила в его душе.
— Хочешь, я послушаю тень? Она помнит все, скорее всего, я смогу узнать о том, кем были твои родители и почему тебя оставили.
Предложение получилось… весьма неожиданным. И я едва не выкрикнула — да, да, хочу! Но вовремя захлопнула рот и задумалась.
Хотела ли я узнать, кем они были? Кем была та женщина, что подарила мне жизнь?
Наверное, это было бы интересно… Но что бы изменило?
А если они погибли? Что лучше — ничего не знать, или знать — и мучиться оттого, что, быть может, их смерть была ужасной, или наоборот, оттого, что они живут припеваючи, избавившись от неугодного младенца?
— Не нужно, — пробормотала я через силу, — все равно… толку с этого никакого.
Эрис Аш-исси пожал плечами.
— Как скажешь, Лора.
И вдруг равнодушно отвернулся от меня, совершенно забыв о моем присутствии. Я хотела было напомнить о своем желании покинуть город Теней, но не стала. Эрис смотрел на мраморную статую так, как будто в глазах ее, вырезанных в мраморе, по-прежнему жила та любовь, которую, покидая этот мир, мать унесла с собой.
Я тихонько пошла прочь, думая о том, что все это слишком больно, слишком горько и тоскливо, и что надо поскорее погладить Желтка. Мой муж точно знал, что понадобится нелюбимой жене в городе Теней.
* * *
За два дня до королевского бала, куда нам с Эрисом предстояло идти, произошло сразу два — нет, даже три важных события. Во-первых, ко мне вернулся мой магический резерв. Вот так, тихо и незаметно, я проснулась и поняла, что той пустоты, что постоянно ощущалась где-то в груди, больше нет. Не веря собственному счастью, я быстренько выпустила из пальцев несколько темных волокон и сплела «коврик», простенькое заклинание левитации. Розовая банкетка послушно приподнялась над полом, я рассмеялась, толкнула ее обратно, а она все равно всплыла, как будто я пыталась утопить под водой перевернутое ведро, наполненное воздухом. Возвращение резерва означало то, что Эрис Аш-исси больше во мне не нуждался, и я могла бежать.
Во-вторых, состоялась примерка платья, которое готовили для моего первого бала при дворе, и для которого Аантэ плела кружева. Стоит ли говорить, что никогда в жизни я не примеряла ничего даже близко напоминающего такое одеяние? Позабыв, как дышать, я смотрела на собственное отражение: будучи традиционного для теней покроя, а именно — плотно облегающее тело до бедер, а затем ниспадающее волнами до щиколоток, платье было двойным, поверх темно-изумрудного атласа нашиты те самые кружева Аантэ. И вот они-то и творили то самое волшебство, которое превратило мое отражение из обычной девушки в волшебную королеву. Кружева — тонкие, невесомые, с немыслимыми выплетенными узорами — на свету напоминали самый лучший черный жемчуг. Живые переливы, впитавшие все оттенки павлиньего пера, скользили бликами, прихотливо обрисовывая мой силуэт, а я… бледная, немного растерянная, таращусь в зеркало и вдруг понимаю, что действительно — и совершенно нечеловечески — красива. В этом платье, достойном монаршей особы, с зелеными глазами, которые ярко сверкают, с небрежно подобранными ярко-рыжими волосами. Это было похоже на наваждение. Я застыла перед зеркалом, не веря тому, что видела, и опомнилась только тогда, когда Аантэ за спиной пискнула и куда-то делась, а ее место занял мой муж.
Он обежал меня взглядом и, кажется, довольно ухмыльнулся.
— Нравится?
Не видя смысла лгать, я кивнула.
— Мне тоже.
Приблизившись ко мне со спины почти вплотную, он положил мне ладони на плечи. Я невольно вздрогнула, ощутив сквозь тонкую ткань тепло. Посмотрела вопросительно в зеркало — мол, с чего бы такое внимание к моей особе? Но по лицу Эриса было трудно что-либо понять. Кажется, он что-то обдумывал — впрочем, он почти всегда находился в состоянии глубокой задумчивости, при этом меня совершенно не замечая.
Но — он стоял у меня за спиной. И его ладони по-прежнему лежали на моих плечах, по коже расползалось приятное тепло. Я снова посмотрела на своего мужа, стало немного грустно. Я все время убеждала себя, что испытаю лишь облегчение, когда расстанусь с ним, но что-то очень глупое в моей душе, привязчивое, тихо пищало о том, что мне все равно будет его не хватать. Долго ещё будет не хватать, несмотря на то, что брак наш был несчастливым.
Эрис убрал одну руку с моего плеча, пропустил сквозь пальцы мой локон и тихо, запинаясь, спросил:
— Лора, ты… хочешь вечером покататься на моем эшти?
