продолжает сотрясать дом. Сейчас идет такой сильный дождь, что он больше похож даже не на град, а на непрерывный шквал выстрелов на крыше. Ветер воет, как стая голодных волков.
Клэр берет письмо за уголок и переворачивает его, снова аккуратно кладя на место.
— «Я буду ждать вечно, если придется», — читает она вслух. — Это, должно быть, относится к мести, которую он ищет. Этот призрак ждет, когда ты поможешь ему отомстить.
— Но есть вся эта прочая чушь о его чувствах, — говорит Фиона, указывая на другое письмо. — Что бы это могло значить?
— Может быть, он влюблен в меня. Я довольно симпатичная. — Фиона и Клэр смотрят на меня с одинаковым выражением сомнения. — Это была шутка, ребят. Господи.
— Это все серьезно, — неодобрительно говорит Клэр. — Если мы не сможем помочь этому духу перейти на Другую Сторону, мы будем виноваты, что он навсегда застрянет в лимбе. Давайте отнесемся к этой ситуации с уважением, которого он заслуживает.
Я не могу поверить, что медиум, носящий ортопедическую обувь, делает мне выговор за неправильное отношение к моим собственным призракам, но это происходит.
— Ты права. Извини, — я изучаю письма, разложенные на столе между нами, и стопку конвертов в стороне. — Почему на всех них почтовый штемпель из тюрьмы? Ты думаешь, это тоже ключ к разгадке?
— Более вероятно, что дух считает, что он заключен в тюрьму. Образно говоря, так оно и есть.
— Хорошо, следующий вопрос: как, черт возьми, призрак может пользоваться ручкой?
— Духи могут проявлять свою энергию самыми разными способами, — говорит Клэр. — Использование ручек является одним из них, но еще они могут управлять электрическими устройствами, такими как телефоны и компьютеры.
— Или дверные звонки, — напоминает мне Фиона.
— Точно, — соглашается Клэр. — Они удивительно искусны в управлении своим окружением. Если они достаточно сильны, они могут даже влиять на погоду.
Я слушаю, как снаружи ревет буря, и спрашиваю себя, имеет ли Данте к этому какое-то отношение.
— Но если он может контролировать энергию и предметы, почему бы ему самому не пойти и не отомстить? Зачем ему нужна я? Разве он не мог просто уронить пианино на голову своего врага?
— Ну, во-первых, он может не вспомнить, кто его враг.
Когда я удивленно смотрю на нее, Клэр говорит:
— Быть запертым в лимбе ужасно сбивает с толку. На самом деле, этот твой призрак, скорее всего, даже не знает, что он мертв.
— Я уже говорила ей об этом, — говорит Фиона.
— Значит, я нужна ему, чтобы помочь вспомнить, — я снова смотрю на буквы. — Напомни мне, почему я не могу просто сказать ему, что он мертв?
— Это только еще больше подтолкнет его к отрицанию, — отвечает Клэр, — Ты можешь полностью оттолкнуть призрака от реальности. Если бы кто-то сказал тебе, что ты мертва, какой была бы твоя реакция?
Я фыркаю.
— Я бы сказала, «конечно, приятель, а ты — наследственный сорт помидоров»12.
— Именно. Мы должны мягко склонить его к правде. Он должен прийти к этому сам. Как если бы вы обучали ребенка читать. Сначала идет алфавит. Затем — короткие, легкие слова. Кошка. Собака. Дерево. Затем дети складывают слова в простые предложения, пока, в конце концов, не учатся понимать Шекспира. Понимание — это многоступенчатый процесс. Это не происходит сразу.
— Но как он вообще застрял в лимбе? Почему душа просто не уходит, куда ей положено, когда тело умирает?
— Обычно души так и делают. Но иногда они теряют направление. Плотная реальность третьего измерения в сочетании с гравитацией нашей планеты делает вещи довольно сложными для вневременного существа. Добавьте к этому эмоциональный стресс из-за любого незаконченного дела, и вы получите очень растерянный и капризный потерянный дух.
Я тяжело выдыхаю и бормочу:
— Призраки, однако, требовательные создания.
Фиона хихикает, как будто это было особенно проницательно.
— Это правда.
Откинувшись на спинку стула, я скрещиваю руки на груди и снова изучаю буквы, одновременно прокручивая все в голове.
— Итак, подводя итог, что мне нужно сделать, так это убедить духа признать, что его больше нет в живых и что ему нужно перейти на Другую Сторону.
— Именно так, — говорит Клэр, сияя.
— Как именно я должна это сделать, если я не могу сказать ему, что он мертв?
Они с Фионой обмениваются многозначительным взглядом, затем она мягко говорит:
— Если ты дашь людям свет, они найдут свой путь.
Раздраженная ее двусмысленностью, я кисло говорю:
— Конечно. Я просто время от времени начну кричать «Иди к свету!» в потолок, как насчет этого?
— Доверяй своим инстинктам, — успокаивающе говорит Фиона. — Ты что-нибудь придумаешь. Ты уже наполовину выиграла битву, просто узнав, кто он.
— Но я ничего о нем не знаю! У меня есть только его имя!
Я указываю на его подпись на одном из писем, на знакомые каракули.
Данте.
Фиона и Клэр снова смотрят друг на друга в своем странном телепатическом молчании близнецов.
Я решительно говорю:
— Клянусь Богом, если вы, ребята, не прекратите это делать, я что-нибудь сломаю.
— Почему бы тебе не начать с изучения его имени? — предлагает Фиона.
Через мгновение я неохотно признаю:
— Это неплохая идея. Я подумывала, что стоит позвонить моему другу-детективу, чтобы получить кое-какую информацию о Данте, — я тихо смеюсь. — Но это было до того, как я узнала, что он — призрак.
Клэр повторяет:
— Друг-детектив?
— Человек из полицейского управления, который допрашивал меня после несчастного случая с Майклом.
Верхний свет мерцает. Мы все смотрим в потолок. Низкое электрическое жужжание наполняет комнату, затем свет гаснет. Он снова включаются в течение нескольких секунд.
Клэр бормочет:
— Да. Так ты определенно движешься в правильном направлении.
Я наклоняюсь и шепчу:
— Он что, просто летает вокруг и подслушивает нас? Это так жутко!
— Кайла, сосредоточься.
— Серьезно, зачем нам вообще понадобился спиритический сеанс, если этот призрак может слышать каждое наше слово?
Пристально глядя на меня, Фиона размышляет:
— Он кажется довольно вездесущим, не так ли?
— Именно это я и имею в виду!
Клэр, прищурившись, смотрит в потолок. Я почти вижу, как крутятся шестеренки в ее голове. Прежде чем я успеваю спросить ее, о чем она думает, она громко говорит:
— Дух, ты все еще с нами?
Дальше по коридору дверь захлопывается с такой силой, что покачиваются открытые кухонные шкафы.
Я подпрыгиваю и ахаю.
Фиона бормочет:
— О боже.
Клэр хватает Фиону за руку и настойчиво говорит:
— Я думаю, мы близки.
— Близки к чему? — спрашиваю я, смущенная и встревоженная.
Клэр приказывает:
— Кайла, позвони этому детективу.
— Что, сейчас? Уже больше восьми часов!
— Может быть, он работает допоздна. Если нет,
