как подруга хлопнула ладонью по столу и сказала: «А ведь правду матушка заметила, что отец Гурий приехал». Я удивленно посмотрела на нее. «Ну-ка, вспомни, как тебя в молодости наш покойный батюшка отец Алексий называл, а за ним и все остальные?» — «Отцом Гурием. Как же я это забыла?…» — «Вот то-то, ты забыла, а эта старенькая монахиня провидела». «Как зовут ту монашечку, что стояла у калитки, когда мы приехали?» — спросила подруга послушницу, вошедшую к нам с тарелкой свежей земляники. — «Мать Екатерина», — ответила она.
В начале 50-х годов служил у нас в обители один иеромонах. Мать Екатерина носила цветной расшитый пояс, как у иеромонаха этого, и все не давала ему проходу: встанет во время службы напротив, ругается и чудит, «бу-бу-бу» тараторит. Не понимали сестры: что это с матерью Екатериной происходит? А иеромонах этот вскоре уехал в мир, женился.
Два эстонских мальчика неподалеку от обители с раннего утра всегда пасли корову, хотя были еще маленькие. Мать Екатерина намажет хлеб монастырский маслицем, завернет еще какой-либо гостинчик и им несет — и с ними останется потом попасти корову, поговорит, очень их любила. Один раз идет из монастыря — гостинцы завернуты в бумажке — я спрашиваю: «Мать Екатерина, куда вы идете и кому гостинцев несете?» Она остановилась. «А это, — говорит, — пасущему, который стадо пасет!» Я подумала: «Какое же стадо? — Одна корова да собака!» Так она заранее предвидела, что оба брата православными священниками станут, а из семьи они были лютеранской.
***
Монахиня Е. так вспоминает о блаженной старице. Поступив в монастырь в 1947 году, молодая послушница Ольга (таково было ее имя от святого Крещения) была направлена на скотный двор, где несла послушание и жила в небольшом монастырском домике.
Как-то весной на рассвете она проснулась и услышала, что в окошко стучат. Под окном стояла незнакомка в длинной черной одежде и платочке, которая просила пустить ее в дом. Послушница Ольга еще мало кого знала тогда в монастыре. Испугавшись, поскольку был очень ранний час и все сестры еще спали, она сказала: «Подождите, я новенькая, сейчас старшую спрошу!» Старшей была на скотном мать Авраамия. Разбудив мать Авраамию, она рассказала ей о незнакомой ранней гостье. Когда мать Авраамия вышла из дома и увидела ее, то сразу узнала: «Да это Катя из Гефсимании!» Незнакомка все это время ходила молча под окном, взад и вперед.
Когда все разошлись по делам послушания, мать Екатерина, как все ее называли, спросила послушницу Ольгу, как ее имя. «Ольга», — ответила та. — «Ну, а в монашестве — в мантии как мы тебя будем звать?» И сама же ответила: «Елена. Потому что княгиня Ольга тоже стала в крещении Еленой. Вот и ты будешь Еленой».
Много лет минуло с тех пор. Разговор постепенно забылся, и вспомнила о нем послушница Ольга только в минуту своего пострига в мантию. Когда владыка Алексий[21] стал постригать ее, он назвал имя «Елена» и тут же добавил: «Княгиня Ольга тоже стала в Крещении Еленой». Тогда мать Елена вспомнила пророческие слова блаженной старицы, которые сбылись в точности в свое время.
Много людей принимала мать Екатерина в богадельне. Приехал при мне один священник, поприветствовали они друг друга. Вдруг мать Екатерина говорит: «Батюшка, ты не езди на мотоцикле!» Он улыбнулся и отвечает: «Матушка, я даже и на велосипеде не умею ездить!» — «Не езди на мотоцикле!» — опять повторила старица. Я лампадочки возжигала — слышу мать Екатерина говорит: «Здесь кровь, там кровь, здесь побито, там сломано!» — и сама показывает на плечи, руки. Вскоре священник попрощался и ушел, посоветовавшись с матерью Екатериной о своих делах. Как оказалось потом, приехав домой, вскоре он был приглашен на требы и очень спешил. Выйдя из дома, увидел, что из деревни едет кто-то на мотоцикле и приглашает подвезти его. Сначала священник отказался, но потом сел — очень торопился. В тот день был сильный ветер — столб электрический упал вдоль дороги и проволокой мотоцикл замотало. Священник сильно пострадал и попал в больницу, вспомнив тогда, что ему блаженная старица говорила. Написал письмо, потом и сам приехал, но мать Екатерина умерла к тому времени — он все это нам сам рассказывал.
Многое мать Екатерина провидела. За много лет вперед знала, например, кто Святейшим Патриархом станет. Владыка Пимен, будучи еще наместником Псково-Печерского монастыря, часто приезжал к нам в обитель. Один раз рано утром мать Екатерина будит меня: «Вставай! Святейшего встречать будем! Ты как, по правую сторону встанешь или по левую?» — спросила она и одела меня как иподиакона и сама полотенцем крест-накрест опоясалась. Пришел владыка Пимен к нам в богадельню, гостинцы принес — мандарины, конфеты, розовое масло. Мыс матерью Екатериной встречали ею в дверях как два иподиакона. Она ему «Ваше Святейшество» говорила.
О Святейшем Патриархе Алексии II мать Екатерина тоже предсказывала, говорила: «Мы одного встретили — и второго нашего встретим!» Однажды пошли мы с матерью Екатериной из богадельни в игуменскую, при матушке Ангелине. К нам тогда приехал владыка Сергий (Голубцов), архиепископ, и наш владыка — теперешний Святейший Патриарх Алексий, тогда еще епископ Таллиннский и Эстонский, недавно назначенный на эту кафедру. Пока мы шли в игуменскую, мать Екатерина меня спрашивает: «Галочка, к кому пойдем первому под благословение?» И опять повторяет: «К кому пойдем?.. По званию и годам, мы должны к владыке Сергию сначала подойти, а по старшинству — надо к нашему!» Потом шепотом добавила: «Да, мы пойдем к Святейшему, к Святейшему пойдем!»
Приехал как-то к нам один человек в простой мирской одежде — я тогда встречала приезжавших в обитель и размещала их — и сразу говорит: «Отведи меня к матери Екатерине!» Привела его в богадельню в келию матери Екатерины, а она, как лежала, сразу поднялась и земной поклон ему сделала. Потом мы узнали, что это игумен Исаия с Афона. Был он в Пюхтицах первый раз, и мать Екатерина никогда раньше его не видела. Впоследствии его духовные чада сообщили, что он умер в самый праздник Благовещения.
Сестры Пюхтицкие помнят скорбное время конца 1961 и начала 1962 года, когда над обителью нависла черная туча и колокола перестали звонить…
Мать Екатерина взяла на себя подвиг, чтоб переменить гнев Божий на милость. Перед началом Великого поста 1962 года она ушла в затвор, избрав себе местом жительства настоятельский дом, и пребывала там в посте и молитве до Пасхи того года. За это
