А теперь — пора в Ризан. Туда, откуда мы морем спокойно отплывем в Гравию, где можно будет начать новую жизнь и готовиться к возрождению клана Осгенвей. Сперва на новых землях, а потом — чем черт не шутит — вернуться сюда и разнести всю местную петушатню к этой самой матери. Но это все в планах.
Здесь дороги были нормальные в плане отсутствия беженцев и соответственно движения — все-таки это юго-западная часть страны, здесь никаких перипетий не было и не предполагалось. Все, как и положено.
Нет, все-таки путешествовать на колесах веселее — не надо заботиться о лошадях и останавливаться в постоялых дворах на ночлег — если, конечно, не боитесь ночевать в фургоне. На минуту кольнула мысль о Буцефале — жалко было трофейного коня, но он уж точно обретет нового хозяина, когда старый не явится и не оплатит счет за постой. И уж тем более коняга приметный, я, конечно, убрал с него магическое клеймо Бригенов, но чем черт не шутит — а уж в моем отношении тут похоже над шутками работали черти всем лундийским филиалом. И шутки у них были довольно плоские и не смешные.
Я беззаботно крутил штурвал. Оставалось целых два дня, когда меня еще будут ждать, успею — теперь-то уже скоро, на колесах я буду сегодня вечером. А там и фургон на судно погрузим со всем его содержимым за одним небольшим исключением — тело ван Рагена я прикопаю где-нибудь по дороге, съехав в поле. Пусть покоится с миром лучше там, чем у меня в кузове, упакованный в свой собственный ковер, на который наложены плетения стазиса.
Так, переночевав в на тракте и выжав из фургона все, что было только возможно из этого местного чуда технологий, я въехал в портовый Ризан, где остановился в самом лучшем постоялом дворе и припарковал там фургон под надежной охраной местного «парковщика» — смотрителя за стоянкой, которому очень понравился мой золотой.
— Ну что, Друг, пошли прогуляемся?
Собакин аж запрыгал на месте от удовольствия. Правильно, потрясешься в фургоне без движения — еще и не так обрадуешься. Все-таки молодой и растущий, ему надо двигаться. Мы вышли с постоялого двора и отправились туда, где в нескольких милях синела гладь моря, зажатая двумя мысами бухты.
Теперь оставалось только найти нужный адрес. У кого бы спросить? Я остановил пацаненка лет десяти и повертел у него перед носом медяком.
— Где тут Южный мыс? Отведешь — дам пятак.
Пацаненок поправил сползшие ниже пупка штаны и с подозрением посмотрел на меня.
— Давай пятак — отведу.
— Ага, щаз, — усмехнулся я. — Так я тебе и поверил.
Пацаненок развернулся и с достоинством отправился в другую сторону.
— Ну как хочешь, — пожал плечами я.
— Два пятака, — остановился пацан. — Один сейчас.
— Договорились.
Оборзел малолетний вымогатель. Ладно, давно я не развлекался. Быстро сжал медяк в кулаке и потом кинул ему.
Как и ожидалось, шкет, только получив монетку, дал деру.
— Ну что, Друг, через сколько он вернется? — подмигнул я собакину.
Друг, как и положено собаке, лишь почесался задней лапой, как будто вычесывая блох.
Пацаненок вернулся минут через пять, пока я разглядывал обитателей портовой зоны. Кого только тут не было! И орки в кожаных жилетах и шортах, и живописно разодетые личности, зататуированные якорями и русалками с ног до головы — таких показывают обычно как пиратский сброд. Даже эльфы были с их надменными мордами и в сопровождении мадам с пониженной социальной ответственностью.
— Дядь, а дядь, — раздалось жалобно сзади.
Я обернулся. Пацан с жалким видом протягивал мне ладонь, к которой прилип пятак. Да, именно так, плетение Связывания позволяло соединить намертво любые поверхности. Этакий магический клей. И ловушка для незадачливых попрошаек.
— Забери свой пятак, дядь? Ну пожалуйста, — заканючил пацан.
Я щелкнул пальцами, и пятак отлип от ладони. Пацан протянул его обратно мне.
— Оставь его себе, — разрешил я. — Если проведешь куда надо и тихо, получишь серебрушку. Годится?
— А ты меня опять не…
— Ну начнем с того, что ты меня пытался надуть, — усмехнулся я.
— Я не нарочно, — насупился пацан.
— Ну да, я знаю, вот и пятак сам прилип…
— Ты маг? — исподлобья глянул он на меня.
— Нет, но знаю много разных штук.
— А пес твой? Погладить можно?
Друг зарычал и клацнул зубами. Ему предложение пацана категорически не понравилось.
— Ну если руки не жалко, — пожал я плечами.
— Злые вы, — пацан отдернул руку.
— Так ты меня ведешь или будем муму вертеть? — сказал я.
— Куда надо, дяденька?
— В притон тетушки Мари. Знаешь такое место?
— Кто же его не знает. Только вы не похожи на любителей посещать такие заведения.
— Внешность обманчива, — подмигнул я ему. — По мне и не скажешь, что я и орчатину люблю. Запеченную на вертеле.
— Гонишь! — сказал пацан.
— Давай, веди, куда надо, — подтолкнул я его.
Да, портовые города все одинаковы. Если бы не другие расы и отсутствие машин, я бы поверил, что нахожусь где-нибудь в трущобах Гавра или Марселя. По крайней мере, такие же оборванные опустившиеся аборигены провожали меня точно такими же липкими взглядами, оценивая, по зубам я им или нет. Но видя клинки, висевшие у меня на поясе, что-то странное за спиной и довольно большую черную собаку, спокойно идущую рядом, меняли свои намерения. В основном из-за того, что я спокойно и внешне расслабленно шел по их району, оставляя впечатление силы и уверенности в себе. Крысы чувствовали, что этот зверь им не по зубам.
Поплутав по трущобам — сам же просил огородами — мы вышли к грязному старому зданию аж на три этажа. Судя по всему, бордель тетушки Мари процветал — шатавшиеся вокруг аборигены и торгующие собой кошелки только что не стояли в очереди.
— Пришли, — сказал пацан, и жалобно шмыгнул носом.
Я усмехнулся, и кинул ему обещанную серебрушку. Вот тут парня проняло, и, схватив обещанную плату, только и был таков, аж пятки засверкали.
Я пожал плечами и пошел ко входу.
Да, пробиться внутрь оказалось проблемой — меня чуть на части не порвали шалавы, хватавшие за рукава рубахи и наперебой предлагающие себя. Тьфу, только забористого заморского триппера мне не хватало — терпеть не могу продажных женщин.
Внутри притона было грязно, пахло травкой, опиумом и немытыми телами. С грязного дивана поднялись местные потасканные красавицы.
— Ну что, сладкий, пойдем с нами?
— Ага, — оскалился я. — Только мы вместе. Я люблю с причудами.
Я показал на Друга.
«Козел», — транслировал мне он.
