— Как-нибудь в другой раз, — сухо ответил Эллербек. — Я сегодня неважно себя чувствую и не смогу быть вашим гидом.
— Да, конечно, сэр. Извините, я не хотел злоупотреблять вашим гостеприимством.
Эллербек вдохнул шепотку порошка. «Терять мне нечего».
Внутри у него вдруг разлилось блаженство. Впервые за много недель он в полную силу ощутил потоки, наполнявшие оранжерею. Он уже был на грани эйфории. Оказывается, еще не поздно.
Он не только выживет, но и станет самым могущественным членом ордена. Согласно записям Стилвелла, порошок обладает способностью возрождать силу и энергетический потенциал человека и продлевает его жизнь на пару десятилетий. У него будет время и возможность стать отцом сыновей — здоровых потомков — вместо безумного Аллистера.
— Вы правы, Халси, — прошептал Эллербек, стараясь сдержать экстаз, который заполнил его до самых краев. — Этот порошок очень эффективен.
— Да, сэр. — Халси откашлялся. — Если не возражаете, мистер Эллербек, я попрошу вознаграждение. В последнее время потребовались большие расходы на покупку различных ингредиентов для совершенствования новой формулы.
— Возможно, вы блестящий ученый, Халси, но Такстер прав: в душе вы обыкновенный лавочник, совсем как та аптекарша.
— Да, сэр. — Его глаза за толстыми стеклами очков блеснули. — Совсем как аптекарша.
Глава 41
Облокотившись на рабочий стол Люсинды, Калеб наблюдал, как она с помощью какого-то небольшого инструмента изучала нижнюю сторону листа папоротника. Ему всегда доставляло удовольствие смотреть, как она работает в своих веселых зеленых джунглях. Исходившая от нее энергия была такой бодрящей, такой вдохновляющий. Да все, что бы она ни делала, приводило его в воодушевление.
— А это, черт возьми, что такое? — спросил он.
— Золотой папоротник, — не поднимая головы, ответила она.
— Нет, я не о папоротнике, а об инструменте. Выглядит как миниатюрный бинокль.
— А это и есть складной бинокль. Его используют в ткацком деле для подсчета количества ниток в одном кубическом ярде ткани. Через него очень удобно рассматривать споры папоротников. К тому же его можно носить в кармане. Такой бинокль рекомендует мистер Маркус Джонс в своей книге «Папоротники Востока».
— Вот как? — улыбнулся Калеб. Люсинда вдруг задумалась.
— А он, случайно, не ваш родственник?
— Маркус Джонс? Не думаю.
— Жаль. Он весьма уважаемый специалист по папоротникам.
— Джонс — очень распространенная фамилия.
— Да. Настолько распространенная, что агентство, занимающееся расследованиями необычных преступлений, могло бы подумать о более необычной фамилии для своего названия.
— Не согласен. Такая фамилия обеспечивает некоторую степень анонимности, которая, как я полагаю, окажется в будущем весьма полезной.
— Хм. — Она снова принялась изучать лист папоротника. — Есть какие-либо новости о Халси?
— Нет, черт бы его побрал. Он и его сын исчезли. Но скоро они наверняка начнут искать новых покровителей.
— Вряд ли. Особенно если станет известно, что они отравили своего последнего благодетеля.
— Может, об этом никто не узнает. Я рассказал Гейбу о яде, которым были отравлены Такстер и Норкросс, но он решил не сообщать об этом совету. Он уверен, что среди высокопоставленных членов общества есть и другие люди, связанные с заговором. Гейб не хочет предупреждать этих людей, что Халси не слишком надежный сотрудник.
— Стало быть, дело о ядовитых свойствах нового наркотика становится еще одной тайной вашего агентства? — При такой скорости будет трудно вести учет всех секретов агентства Джонса.
Люсинда выпрямилась с лупой в руке.
— Что? — спросил он.
— Интересно, а доктор Халси и его сын пользуются этим наркотиком?
— Хороший вопрос. Я тоже об этом думаю.
— Да? И что?
— Я все гадаю о третьей табакерке.
— Такстер, очевидно, дал ее Халси, а тот прихватил ее с собой, даже если и не держал в ней запас порошка. Ведь табакерка — вещь дорогая, а Халси всегда нуждался в деньгах.
— Возможно. Люсинда сдвинула брови.
— Вы никогда не говорите «возможно», Калеб Джонс. Когда речь идет об оценке возможности или вероятности, вы всегда используете проценты.
— Только иногда.
Она подняла глаза к потолку в молчаливой мольбе послать ей терпение.
— Тогда скажите — вы считаете, что Халси и его сын покинули Лондон?
— Я на девяносто девять процентов уверен в том, что, если они и уехали, их отсутствие будет временным.
— Почему временным?
— Трудно будет найти подходящих покровителей в дебрях Шотландии или Уэльса. Дело в том, что агентство Джонса не подразделение полиции, черт возьми. У меня нет сотен агентов, которых я мог бы послать прочесывать улицы Лондона, не говоря уже о сельской местности. К тому же у меня есть и другие дела, которые требуют моего внимания. Сегодня утром мне подкинули еще одно.
— Оно связано с ядом? — немедленно заинтересовалась Люсинда.
— Боюсь, что нет. Женщина, очевидно обладающая довольно высокой степенью паранормальных способностей, объявила себя медиумом.
— Что же в этом необычного? В Лондоне несколько тысяч человек выдают себя за ясновидящих, но все они просто отъявленные мошенники.
— У этой женщины на самом деле есть талант.
Люсинда фыркнула:
— Она наверняка не использует его для контактов с призраками из потустороннего мира. Это совершенно невозможно. Тот, кто утверждает, что может говорить с умершими, явный шарлатан.
— Видимо, она создает своих собственных призраков.
— Что вы этим хотите сказать?
— Клиент уверен, что эта женщина убила одного из членов группы, участвовавшей в спиритическом сеансе. Я согласился помочь разобраться в ситуации.
Люсинда положила бинокль в карман и взглянула на Калеба.
— Вы не можете лично расследовать каждый случай, Калеб Джонс. Кроме того, нам действительно необходимо иметь реестр агентов, к которым можно обращаться за помощью в различных расследованиях.
— Нам? — осторожно повторил Калеб.
— Я решила принять ваше предложение о партнерстве. — Ее улыбка была безмятежной. — В том случае, разумеется, если мое имя тоже будет значиться на визитках фирмы.
— Если вам даже на минуту пришло в голову, что я собираюсь заказать большой запас визитных карточек, на которых будет напечатано «Бромли и Джонс»…
