доверили. Мертвые сраму не имут. Так что смерть для меня тоже будет выходом.
— Вы ставите меня в совершенно безвыходное положение.
И оно, действительно, без выбора. Если Гурский убьет меня, а затем оставшихся свидетелей, то провал ликвидирован. Если я его, в чем уже засомневался, то неизвестные члены тайной организации меня в покое не оставят. Как и моих близких. Прижали к стенке натурально.
— Да, это так. И все же, кем бы Вы ни были ранее, теперь Вы — дворянин. И дело касается вашего Государя.
— Дмитрий Семенович, не надо петь военных песен. Я думаю. Поверьте, мне совсем не хочется с вами драться. Тем более, на смерть.
— Коли изволите, могу спеть. Если это поможет Вам.
— Хороша будет картина, когда Игнат найдет только одного, — тяну я время.
— С него станется, что сам один всех и повезет. Я не хочу Вас терять, — заявил он.
— И что будем делать?
— Принесите клятву верности. И будьте с нами. Желаете, так я побратаюсь с Вами. Как Вы с Петровым.
— Вы и на это готовы?
— Я хочу, чтобы Вы доверяли мне. Как доктору, как брату.
— А Вы мне?
— Не кажется ли Вам, я знаю столько про Вас, что вопрос излишний. Поймите, я не могу обещать того, чего не сделаю. Служба имеет определенную конфиденцию. К тому же, Государя и его интерес я поставил превыше всего. В остальном будем братья.
Справедливо. Я вытащил нож. У тела Карпа наши окровавленные ладони переплелись.
— Теперь давай на ты, — сказал Дмитрия Семенович, — и записывай меня в свою шайку.
— Запишу. Зря иронизируешь. Очень удобная штука. Особенно для тебя.
— Да я даже боюсь представить, во что может это выйти.
— Не бойся, представляй смело.
Мы дождались Игната. Решили ехать в деревню. Федор по дороге пришел в себя. Что с ним делать? Если субдуральная гематома, то нужна трепанация. Я не умею. Петров умеет точно. У него набор обязательных инструментов, куда и все для этой операции входит. А вот убрать отек нечем. Совсем. Ни фуросемида, ни, тем более, кортикоидов. Как-то я не задумывался, откуда их берут. И в работе не встречалось. Были дела по подделкам лекарств, но там дорогие антибиотики все больше.
В синих сумерках привезли тела в деревню. Там и заночевали. Игнат устроился с Тростянским в отдельном доме. Нам постелили в лучшей избе. Накормили кашей пшенной с молоком. Почти до утра я не спал. Думал про Карпа, про Гурского, про таинственного куратора. Подремал немного под утро. И стали собираться.
Покойники и Федор на телегах, мы верхом. К обеду были дома. Тростянского определили в ту же избу, где он жил в прошлый визит, только теперь вместо Егора Игнат. Гурский ускакал писать рапорта. А я занялся грустными делами. Карпа похоронили на деревенском погосте. С утра пошел густой снег. Засыпал и могилы и дороги. Все, кто был, пришли на поминки. Бабы напекли пирогов. Привезли водки из Сулича. Прискакал и Петров. Но сначала осмотрел раненого.
Федора разместили в моем доме. Василиса вместе с ним в одной комнате живет. Ему легче, но вставать не разрешаем. Для туалета использует лохань. Доктор признаков «скорого помрачения сознания» не нашел, велел наблюдать.
Выпили мы с ним по стакану водки. Оставил я его ночевать.
— Знаешь, а я с Гурским побратался, — сказал я вечером за ужином.
— Однако, неожиданность. Что же сподвигло?
— Выбор. Либо убить, либо жить.
— Странно. Чтобы понять, кто твой брат, надо захотеть его убить.
— Да, теперь мы кровные побратимы.
— Тогда лучше жить. Но я, как брат, в таком случае старше.
— И ближе. Ты же меня убить не хотел?
— Не хотел. Понять хотел. И хочу.
Через три дня я уехал вместе с ним. Гурский уже собирался послать за мной. Я заявился к нему.
— Поговорим приватно, — закрыл он дверь, — в некотором случае нам повезло. Англичанин действительно записан купцом, который интересуется русским льном и пенькой. Официально его еще не хватились. А на счет разбойников как думали, не выйдет. Тела придется предоставить. Уже подготовили к отправке. Вынужден напроситься к тебе в компаньоны по охоте. Иначе никак не выйдет, чтоб я там оказался.
— И так не выйдет. Ты отправишь покойников. На морозе они хорошо сохранятся. Их опознают. Те головорезы тоже записаны если не купцами, так приказчиками. И их опознают. Криво очень все совмещается. С одной стороны пять трупов. С другой три и один тяжело раненый. Не поверят, что все они были на одной стороне. Где разбойники, в таком случае?
— Ускакали? Нет? И что делать?
— Самое простое, тела заменить. Оставить часть одежды и документы. Пусть разбираются. На опознании увидят, что не англичане. Значит, повода оправдываться в посольстве нет. Да, куда-то пропал. Возможно, ограблен или даже убит. Но нет тела, нет дела.
— Мысль умная. Где только взять замену? Хоронят в три дня. Родственникам даже не предложишь такое. Безвестные только если.
— Или из тюрьмы. Или с этапа. Мрут?
— Еще как. Сейчас же поеду в Кострому. В холодной долго зимой лежат. Пятерых привезу.
— Только, чтобы по документам были в земле. И посмотри сначала здесь. Может, будет кто подходящий.
В обед прискакал Петьша. Я уже пил кофе. Он виновато голову опустил. Вести о смерти Карпа быстро достигли Вищуга. «Не уберегли барина». Сказал, что следом Егор добирается с десятью самыми лучшими.
— Вижу по глазам, не только в этом винишься. Что еще? — спросил я Петьшу.
— Крестьяне трех конокрадов из цыган забили. Теперь боятся, что на каторгу погонят.
— Круто.
— Так без лошадки смерть. Вся семья с голоду умрет. Так уж испокон повелось, смертным боем бьют.
— И где тела?
— За деревней схоронили.
— Значит, только трое?
Отобедав, я прогулялся до Дмитрия Семеновича.
— Есть идея. Смотри, никто не видел тел, кроме меня, тебя и Игната. Еще Тростянский, чтоб его. В деревне они на телеге были завернутые. Вряд ли кто-то их даже считал. Вовсе не обязательно, что бы их было пять.
— Так я рапорт подал.
— Переподашь обратно. Там мужики конокрадов порешили. Цыгане были заезжие. Переодевай их. И отправляй. С их стороны трое, с нашей трое. Они напали на меня. Помощников положили. А вы меня спасли. Но ценой жизни двух чинов. А во что они там одеты и какие документы, пусть разбираются сами, кто хочет. Тростянского тоже наставим. Случайно оказался рядом. Только выстрелы и слыхал.
— Это лучше намного. А кто тела привезет?
— Вечером решу.
Егора с отрядом отправил на ночевку в Стрельниково. А потом обратно за цыганами.
— Так
